В веже: Из жизни лопарей

Зарисовка кемского священника В.И. Мелетиева описывает несчастный случай во время гоньбы на оленях.

Мелетиев В.И. В веже: Из жизни лопарей //Изв. Арханг. О-ва изучения Русского севера. – 1910. – №4. – С. 13–15.

В веже
(Из жизни лопарей)

[13]

Тусклый день без солнца, точно сумерки.

На сурово-безжизненном, снежном пространстве тундры чернеет только одна точка. От нее в неподвижном морозном воздухе стелется седая полоска дыма.

[14]

Снежная даль кажется беспредельной. Тяжелые громады беспорядочно нагроможденных всюду каменных гряд, смотрящих из-под снежного покрова серыми пятнами, утомляют своим однообразием и, подавляя суровым величием, вызывают тоску.

Снежная пустыня замерла. Она хранит вековую тишину. Ни звука...

Если подойти ближе к чернеющей точке, то у одинокой, корявой сосны, с обломанными бурей сучьями, можно различить десяток кольев, воткнутых в снег и покрытых кусками задымленной, старой парусины. Это — лопарская вежа.

Под защитой заплатанной парусины приютилась лопарская семья.

На средине вежи слегка потрескивают сырые дрова в маленьком костре. Когда пламя охватывает их, из них с шумом вырывается воздух, а когда дрова разгораются хорошо, вылетает сноп искр и пламя быстро поднимается вверх.

Костер горит давно. На месте его уже образовалось небольшое углубление и куча золы.

Сосна, под которой горит огонь, задымилась до половины. Местами на ней висит, подобно паутине, сажа.

Огонь лижет сердцевину дерева, дым вьется по стволу и уходит отверстием вверху.

У огня поставлен котел. Вода в нем давно кипит и в веже пахнет плохо просохшей испорченной рыбой.

Прямо против того места, где приподнимают парусину, когда пролезают в вежу, на оленьей шкуре, брошенной на землю, лежат на спине подросток-лопарь. Он как-то в сторону откинул правую ногу. Нога вздрагивает и корчится. Под расстегнутой кумачной рубашкой часто и неровно поднимается грудь лежащего.

Лицо мальчика, с широко раскрытыми глазами, бледно, и черные волосы в беспорядке сбились на влажном, покрытом холодным потом лбу.

Кожаный верх оленьих яров, в которые обуты ноги мальчика, расстегнут и приспущен с живота, открывая разорванные мускулы правого паха, откуда сочится теплая кровь.

В рану попало много белых шерстинок. Мальчика бьет лихорадка и откинутая нога его быстро вздрагивает.

Маленькая черноволосая женщина, с испуганным лицом, осторожно льет на рану воду из медного чайника. Она старается отмыть шерстинки.

Когда струя воды раздражает рану, мальчик громко стонет и по щекам его текут слезы.

Напротив, из-под оленьей шкуры, выглядывает удивленное лицо девочки. Она не знает, как ей быть. Сначала она внимательно смотрит, потом начинает громко плакать и, испугавшись собственного плача, быстро натягивает голой рученькой оленью шкуру себе на голову. Забравшись под шкуру, девочка долго ворочается под ней, потом нерешительно снова высовывает голову и начинает смотреть.

Тут же рядом, в маленькой лодочке — «кихткым», закутанный в мягкую оленью шкуру, — сидит младенец. У него открыто только лицо. Младенец часто просыпается от голода и плачет, но матери некогда его покормить.

[15]

Маленькая женщина откладывает в сторону чайник с водой, берет одним концом «кихткым» на колено и качает.

Лицо ее сильно озабочено. Она давно ждет мужа и ей хочется, чтобы он скорее приехал из стада в вежу, нужно посоветоваться, как помочь раненому брату...

...Мало вырастает мальчиков у лопарей, много умирает их от болезней, а тут же еще несчастия, — думает она, покачивая за конец «кихткым», где засыпает ее сын. Брат ее всегда хорошо ездил на оленях, а сегодня, когда гнал их но тундре, как на беду, конец «хорея», которым он подгонял их, уткнулся в снег, а другой проколол одежду и прошел в пах... Больно было бедному мальчику, но у него еще хватило сил вытащить заостренный конец из раны. Потом уж он свалился на сани, и олени пришли с ним к веже... Она услышала, как заскрипел снег у вежи. Вылезла и испугалась. Брат лежал поперек саней с раскинутыми руками, как мертвый. Это уж она оживила его... Если бы был дома муж, он съездил бы на озеро Акко. Там живет старый Андрей. Он давно прячется от «батьков», и, без людей, в горах, где никто не бывал, приносит оленя в жертву «Каврею», хозяину тундры. Андрей один умеет заживлять раны. Когда нужно он заговаривает кровь. Но мужа нет, и уехать из вежи нельзя: двое маленьких ребят и раненый брат. Уйдешь, а волки... Их много прячется за грядами камней, и они любят теплую кровь и внутренности...

Мальчик стиснул зубы и слабо стонет. Треснуло полено. Сноп мелких искр вылетел из костра.

Уха в котле выкипела, но никто не думает о ней. Черноглазая девочка пугливо смотрит из-под шкуры.

В тундре тихо. Все замерло. И, кажется, за тишиной приближается что-то страшное.

Поползли сумерки, и горы стали угрюмее, а темные обрывы мрачнее.

...Мужа долго нет... Мало выходит мальчиков у лопарей... думает маленькая женщина, склоняясь над раненым братом.

cвященник В. Мелетиев.

© текст, Мелетиев В.И., 1910

© OCR, Воинов И., 2007

© HTML-версия, Шундалов И., 2007