О «лапоноидности» на севере Европы

(по антропологическим материалам могильников Большого Оленьего о-ва в Кольском заливе Баренцева моря и Южного Оленьего о-ва Онежского озера) 1

Саамы, населяющие крайний север Старого Света, являются одним из самых хорошо изученных и в то же время самых загадочных по своему происхождению народов Европы. Происхождение саамов начало привлекать внимание европейских исследователей вскоре после их знакомства со специфическим внешним обликом этого народа.

---

Такое внимание объясняется, по всей вероятности, тем, что невысокие и темноволосые саамы выглядели необычно среди окружающих их высокорослых и светло-пигментированных северных европейцев. В антропологических классификациях народов мира даже появилась самостоятельная таксономическая единица, подчеркивавшая физическое своеобразие саамов среди народов Евразии. Еще в XVIII в. Ф. Бернье и К. Линней отнесли саамов к самостоятельной «большой» расе, наряду с европеоидами, монголоидами, негроидами. У П. Топинара они были «гиперборейцами», у Ж. Деникера - выделялись в «лопарскую» расу. Некоторые исследователи включали их в состав монголоидной расы (Ж. Деникер), некоторые - европеоидной (У. Бойд, А. Мурент). В целом в большинстве антропологических классификаций саамы, явно отличающиеся как от окружающего их европейского населения, так и от далекого азиатского, чаще всего выделялись в самостоятельную систематическую единицу, стоящую особняком как от европеоидов, так и от монголоидов. За такой таксономической категорией закрепилось, до настоящего времени, название «лапоноидного» антропологического типа («лопарской расы» - в классификациях XVIII - нач. XX вв.). Причину же возникновения у саамов специфичных и для европеоидов и для монголоидов антропологических особенностей зарубежные исследователи видели преимущественно в длительной изоляции этого народа на территории крайнего севера Европы.

По мере развития методики российской антропологической науки, разработки теории таксономически важных для разделения монголоидов и европеоидов признаков, расширения источниковедческой базы стало выясняться, что практически во всех антропологических системах у саамов имеются показатели, сближающие их, в той или иной степени, с представителями монголоидного расового ствола 2.

Отдельные такие признаки обнаружились и в других группах населения северо-запада бывшего СССР, как современных, так и древних. При изучении соматологии населения Восточной Прибалтики было отмечено что по отдельным соматологическим параметрам представители восточнобалтийского антропологического типа (распространен у карел, ижоры, вепсов, коми-зырян, отдельных групп русских, финнов восточной Финляндии, восточных эстонцев и латышей) демонстрируют некоторое «ослабление» европеоидных особенностей, и занимают промежуточное положение между группами атланто-балтийского варианта европеоидной большой расы (народы Фенноскандии, западные эстонцы и латыши) - с одной стороны, и саамами, носителями «лапоноидности» - с другой. В целом же советские исследователи, собравшие и изучившие огромный и разнообразный антропологический материал из Восточной Европы, Приуралья и Западной Сибири, отметили в этом ареале усиление выраженности сходных с монголоидными характеристик по многим системам антропологических признаков в направлении с запада на восток. На основании данных наблюдений в советской антропологической школе была выдвинута и обоснована теория о проникновении в древности азиатских групп на северо-запад России, в Восточную Прибалтику, и об их ощутимом влиянии на процесс формирования антропологического состава населения всей этой территории (Алексеев, 1961, 1969; Витов, Марк, Чебоксаров, 1959; Дебец, 1961; Денисова, 1975, 1977, 1982, 1997; Жиров, 1940; Марк 1954, 1956, 1975).

Существенное, может быть даже решающее, значение в обосновании точки зрения имели палеоантропологические материалы из двух «классических» памятников - могильников эпохи раннего металла на Большом Оленьем острове в Кольском заливе Баренцева моря, и на Южном Оленьем острове Онежского озера (эпоха мезолита-неолита). На этих материалах также были зафиксированы показатели, отличающие древних жителей Лапландии и Прионежья от современных представителей европеоидных популяций - в первую очередь это некоторое ослабление горизонтальной профилировки и большая ширина лицевого скелета (Жиров, 1940; Якимов, 1953, 1960а). Именно эти показатели легли в основу предположения о метисном характере формирования обеих «оленеостровских» популяций - как следствия проникновения в древности монголоидных групп с востока, повидимому из Западной Сибири и Приуралья.

«Метисационная» концепция, вроде бы просто и логично объясняющая причины возникновения у восточноевропейцев некоторых сходных с азиатскими особенностей, получила широкое распространение сначала в антропологии, а затем и в других дисциплинах, занимающихся изучением этногенеза и этнической истории населения Восточной Европы. Однако здесь она зачастую основывалась уже не на собственном фактологическом материале, к тому же скорее ей противоречащем, а на выводах антропологов.

Между тем, в самой российской антропологии «метисационная» концепция не является ни единственной, ни общепринятой. Так, ряд исследователей сразу обратил внимание на то, что в Восточной Европе комплекс признаков в популяциях с «подозрением» на монголоидную примесь с морфологической точки зрения крайне противоречив. А именно: сближаясь с монголоидами по одним показателя, они резко отличаются от них - по другим, в то время как заведомо метисные популяции, как правило, демонстрируют промежуточность между «родительскими» группами по всем таксономически значимым показателям. Имелись сомнения и географического порядка - сходные с монголоидными особенности обнаружились не только в Восточной Европе, Прибалтике, где появление переселенцев из Азии в древности ещё можно допустить. Такие отдельные признаки встречаются, начиная с эпохи верхнего палеолита, и среди жителей Западной и Южной Европы (Франция, Дания, Швеция, Югославия, Чехия) - ареалов, проникновение в которые сколько-нибудь значительных массивов азиатского населения с географической точки зрения маловероятно, а с исторической - не обосновано.

Была выдвинута и аргументирована гипотеза о том, что сходство по признакам горизонтальной профилировки и ширины лица некоторых европейских групп с азиатскими не всегда служит доказательством участия в их генезисе восточных пришельцев. «Восточный» же характер отдельных признаков объясняется тем, что расовые комплексы в современном их виде сформировались достаточно поздно. И у верхнепалеолитического населения северной Европы имелись морфологические характеристики, лишь внешне сходные с монголоидными но не связанные с ними генетически. В дальнейшем популяции с такими признаками продолжали существовать вплоть до современности в западной части Евразийского ареала, вне зависимости от восточных влияний. При этом подчеркивается, что возможность проникновения азиатских популяций в балтийский ареал в разные исторические периоды нельзя исключать полностью, но их участие в генезисе восточно-европейского населения вряд ли было существенным (Алексеев, 1984;Бунак, 1956,1980; Якимов, 1960а, 19606; Гохман, 1984, 1986).

В аргументации второй, «автохтонистской», концепции материалам из обоих «оленеостровских» могильников также отводилась ведущая роль. Но степень влияния факторов миграций и стохастического развития на формирование оставивших оба могильника популяций оценивалась в этом случае по-разному. Автор самых детальных, до настоящего времени, публикаций кранио-остеологических материалов из могильников Южного и Большого Оленьих островов В.П. Якимов (Якимов, 1953, 1960а) в отношении первой серии черепов предположил, что ее оставило население, своим происхождением связанное с позднепалеолитическими жителями Восточной Европы, продвигавшимися вслед за ледником на север и северо-восток. И метисация с восточными группами в этом случае вряд ли имела место вообще, или, по крайней мере, ее возможное влияние не было сколь ни будь значительным.

В отличие от Южного Оленьего, при сравнительном анализе краниологической серии из могильника Большого Оленьего острова В.П. Якимов отметил здесь, на крайнем севере Европейской части СССР, на фоне материалов из других древних могильников с территории Европы, достаточно отчетливое усиление «так называемых монголоидных черт», и охарактеризовал антропологический комплекс баренцевоморских оленеостровцев как «своеобразный антропологический тип, создавший основу для урало-лапоноидных групп современности» (Якимов, 1960а. С. 314). Рассматривая вопрос о генезисе антропологического типа, представленного черепами из могильника Большого Оленьего острова, автор допустил две возможности. Он мог быть результатом смешения европеоидных и монголоидных элементов, происходившего в зоне их контакта, или являться «особым протомонголоидным вариантом одной из ветвей азиатского расового ствола» (Якимов, 1953. С. 467). В целом же автор публикации крайне осторожно подошел к интерпретации изученных материалов в силу их, в то время, малочисленности. Особо было выделено лишь то обстоятельство, что все взятые вместе признаки придавали этой серии весьма своеобразный морфологический облик, отличный от антропологических комплексов характерных и для древнего и для современного населения, в том числе и саамов - носителей «лапоноидности».

Такой осторожный подход, вероятно, можно объяснить не только малочисленностью самой баренцевоморской оленеостровской серии черепов. Но и тем, наверное странным, обстоятельством, что на собственно краниологических материалах особенности «лапоноидного» комплекса признаков в то время, в 50-60 гг., были изучены далеко не полно. Все заключения о краниологии саамов базировались на многочисленных, но описанных по узкой программе материалах саамов Норвегии и Финляндии XVIII-XIX вв. (Hallsten, 1881, 1887, 1893; Schreiner, 1931, 1935). Об их возможных предках на территории Норвегии - на небольшой серии черепов из «каменных ящиков» Варангенфиорда (Schreiner, 1935). По Кольским саамам имелась тогда лишь небольшая серия черепов, происходившая из случайных сборов. В публикациях же К. Хэльстена и К. Скрайнера не приведены сведения о признаках горизонтальной профилировки лицевого скелета и переносья, угле выступания носа -параметрах, информация о которых принципиально важна для разработки отмеченных наиболее дискуссионных проблем систематического положения и формирования «лапоноидного» комплекса.

Однако и тогда уже было ясно, что для близких к современности саамских популяций и, следовательно, для «лапоноидного» комплекса признаков на краниологических материалах характерны такие общие особенности как крайняя грацильность, брахикранная форма черепной коробки, очень малая высота черепа, очень низкое и довольно широкое лицо.

В дальнейшем Г.Ф. Дебецом были измерены углы горизонтальной профилировки лица на черепах саамов Финляндии, опубликованные В.П. Алексеевым (Алексеев, 1974). Собраны и изучены по полной программе краниологические серии пять территориальных групп саамов Кольского полуострова XVIII-XIX вв. (Гохман, Лукьянченко, Хартанович, 1978; Хартанович, 1980,2004). В результате на репрезентативных материалах было установлено, в добавлении к отмеченным особенностям, некоторое, по сравнению с европеоидными группами, ослабление у саамов горизонтальной профилировки лица и переносья, умеренное выступание носовых костей к линии профиля. При этом величины углов у близких к современности саамских популяций не достигали значений, распространенных среди монголоидных серий черепов.

Необходимо отметить, что грацильность, брахикрания, крайняя низкоголовость и низколицесть, относительная широколицесть, по всей вероятности и ослабленная профилировка лица на обоих уровнях (признаки на сериях черепов норвежских саамов не изучены до сих пор) специфичны для саамских популяций на всей территории их расселения - от Норвегии до Кольского полуострова. Следовательно, сочетание именно таких признаков, и именно в их комплексе, кажется и должно определять морфологическое содержание на краниологических материалах понятия «лапоноидного» антропологического типа.

Вместе с тем, при исследовании массово вводимых в научный оборот в 50-70-е гг. XX в. краниологических серий различных исторических эпох от мезолита до близких к современности, из более южных чем Карелия и Кольский полуостров регионов - Эстония, Латвия, Ленинградская область, было высказано предположение о распространении здесь с древности, с мезолита, метисных с монголоидами групп населения «лапоноидного», или «протолапоноидного», облика (Марк, 1954, 1956; Денисова, 1975,1977,1982). В дальнейшем гипотеза получила широкое распространение, особенно в работах смежных с антропологией исторических дисциплин. В этом случае, зачастую, результаты антропологических исследований приводись уже не как гипотеза, а как установленный факт о протолапоноидном антропологическом облике древнего населения Европы на территории, далеко выходящей за пределы зоны расселения саамов в последние века. Факт, придающий особую весомость взглядам о присутствии не только протолапоноидного антропологического варианта, но и саамского этнического компонента во всем этом обширнейшем ареале.

Между тем в самой антропологии данная гипотеза, на наш взгляд, еще далека от превращения в неоспоримую реальность. Так, предположение о возможной «протолапоноидности» древних жителей Восточной Прибалтики впервые на палеоантропологических материалах было обосновано К.Ю.Марк, при исследовании черепов из могильников с ямочно-гребенчатой керамикой III—II тыс. до н.э. Валма и Тамула, расположенных на территории современной Эстонии (Марк, 1954, 1956). В дальнейшем следы «протолапоноидности» были обнаружены на краниологических материалах с территории Латвии - из могильников Абора, Крейчи, Юркова; из могильника Звейниеки, датируемых эпохой среднего и позднего неолита и связанных с носителями культуры ямочно-гребенчатой керамики. А так же в составе черепов из могильника Звейниеки, относящихся к эпохам раннего неолита и мезолита. В тех же исследованиях было обосновано сходство «протолапоноидных» черепов из могильников Звейниеки и Южного Оленьего острова Онежского озера (Денисова, 1975, 1977, 1982).

Такой вывод - о распространении носителей «протолапоноидного» антропологического комплекса на территории Восточной Прибалтики в мезолите-неолите, и в составе мезолитической серии черепов из могильника на Южном Оленьем острове Онежского озера - может вызывать сомнения как по репрезентативности материалов, легших в основу всей гипотезы. Краниологические серии из могильников Валма, Тамула, Абора, Крейчи, Юркова состоят из единичных черепов, а сами черепа крайне плохой сохранности (на это уже неоднократно обращали внимание различные исследователи).

Существенными представляются и возражения собственно морфологического порядка. Заключения о «протолапоноидных» особенностях древнего населения Восточной Прибалтики, Прионежья были сделаны на основании таких показателей, как мезо-брахикранная форма черепной коробки; широкое, не очень высокое, уплощенное в горизонтальном плане лицо; умеренно, по европейским масштабам, выступающие носовые кости на отдельных черепах или группах черепов с этой территории. Действительно, эти морфологические характеристики напоминают те, которые специфичны для современных саамских групп, хотя им и не идентичны. Например, по степени низколицести древние группы не опускаются до средних величин саамских популяций, которые вообще в целом гораздо белее грацильны чем перечисленные древние серии черепов. Черепной указатель в саамских сериях все-таки заметно больше, а угол выступания носа в группах, наименее подвергавшихся европейскому влиянию - меньше.

Кроме того, для саамских черепов характерен и такой признак, как очень малая высота черепной коробки, крайняя низкоголовость. Причем данная характерная черта устойчиво распространена на всей территории расселения саамов и, вероятно, также должна рассматриваться как неотъемлемый элемент лапоноидного комплекса признаков. Все же репрезентативные мезо-неолитические краниологические серии и из Восточной Прибалтики (могильник Звейниеки), и из Проионежья (могильник Южного Оленьего острова), напротив, отличаются большой и очень большой высотой черепа 3, находясь на противоположном полюсе вариаций этого показателя, по сравнению с саамскими выборками.

Складывается впечатление, что диагностика древних краниологических серий как «лапоноидных», или «протолапоноиднных», проводилась преимущественно на основании величин углов горизонтальной профилировки - проявилась тенденция к абсолютизации диагностической роли признаков, описывающих горизонтальную профилировку лицевого скелета населения в конкретном ареале Восточной Европы. Фиксация в сериях восточноевропейских черепов, или даже на отдельных черепах, хотя бы небольшой уплощенности в каком-то отделе лицевого скелета являлось почти безусловным основанием для причисления таких групп к «лапоноидному» антропологическому комплексу, и констатации наличия в их составе монголоидной примеси в целом. Иные же морфологические элементы, в частности — высотный диаметр черепа, рассматривались как второстепенные. Однако нет никаких оснований считать данный признак менее таксономически цененным для определения «ла-поноидности», даже для дифференциации монголоидных и европеоидных популяций в целом, чем черепной указатель, скуловой диаметр, назо-малярный угол - для монголоидных вообще и уральских, в частности, популяций характерна невысокая черепная коробка.

Такая тенденция в общем то объяснима недостаточностью источниковедческой базы по краниологии древнего и современного населения рассматриваемого ареала, особенно остро ощущавшейся в период аргументации указанной гипотезы. Практически не были известны краниологические характеристики населения, относящегося к восточно-балтийскому антропологическому типу, формирование которого, судя по соматологическим материалам, тогда можно было связывать, «скорее всего, со смешением протолапоноидного типа с разными европеоидными типами» (Марк, 1975. С. 53). В таком случае метисация должна была отразиться и на краниологическом комплексе черепов народов восточно-балтийской антропологической общности, сближая его с тем, который специфичен для саамских серий. Среди известных в 50-70-х гг. краниологических данных не встречались и серии с такой же большой, как на древних материалах, высотой черепа в сочетании с ослабленной горизонтальной профилировкой лица на верхнем уровне но сильно выступающими носовыми костями - еще одной весьма специфической особенностью древних восточно-балтийских и прионежских черепов. В целом же саамские серии черепов - в то время - были единственными на территории севера Европы более поздними, чем мезо-неолитические, краниологическими материалами, где устойчиво отмечалась горизонтальная уплощенность лица.

Вероятно, эти обстоятельства и вынуждали исследователей искать аналогии ослабленной горизонтальной профилировке лица на древних материалах в лапоноидном антропологическом типе, не акцентируясь на других морфологических элементах, резко отличающих древних жителей Восточной Прибалтики и Южной Карелии от саамских серий черепов XVIII-XIX вв. и от краниологической серии из могильника с Большого Оленьего острова Баренцева моря. Или объясняя отличия (например, в степени массивности черепов, величине черепного указателя, высоте черепной коробки) воздействием факторов эпохальной изменчивости, приведших к трансформации исходных «протолапоноидных» комплексов в боле грацильные, брахикранные и низкоголовые варианты при сохранении общей преемственности.

Как уже отмечалось, малая численность черепов из могильника на Большом Оленьем острове Баренцева моря существенно затрудняла достоверное определение систематического положения и истоков формирования выявленного здесь, крайне своеобразного, комплекса признаков 4. До последнего времени существовала и неопределенность в датировках самого памятника. Вероятно, все эти обстоятельства вместе взятые привели к тому, что в антропологических исследованиях материалы из «северного» Оленеостровского могильника (Кольский залив Баренцева моря) использовались в качестве основного или даже сравнительного материала существенно реже, чем кранио-остеологические коллекции из «южного» Оленеостровского могильника (Онежское озеро), постоянно находящиеся в эпицентре внимания российских и зарубежных специалистов. По всей видимости - не заслуженно, так как именно «баренцевоморские» оленеостровцы в значительной степени могут служить «ключом» к решению «лопарской» проблемы

Благодаря работам Кольской археологической экспедиции в 2001-2003 гг. (Шумкин, Мурашкин, 2003) краниологическая серия из могильника Большого Оленьего острова на Баренцевом море была существенно увеличена - получено 19 практически полных костяков хорошей сохранности индивидуумов разного возраста. Уточнена датировка памятника 5. Новые материалы позволяют уже достаточно уверенно, на более репрезентативных данных, судить об антропологических особенностях древних «лапландцев» (Васильев, Боруцкая, Хартанович, Шумкин, 2004). Это короткая и очень широкая черепная коробка брахикранной формы, очень малая высота черепа, широкий лоб; очень широкое и невысокое, уплощенное лицо со слабо выступающими носовыми костями. Древние «лапландцы» несколько массивней современных саамов, у них крайне большой скуловой диаметр, более широкий лоб. От близких к современности саамских, «оленеостровские» черепа отличает более явная выраженность «восточных» особенностей - заметно большие назо-малярный и зиго-максиллярный углы, меньший угол выступания носовых костей к линии профиля, правда при больших симоти-ческом и дакриальном указателях. Величины угловых размеров профилировки лица, высотных диаметров черепной коробки, в целом комплекс краниологических признаков «оленеостровцев» уже не оставляют, на наш взгляд, сомнений в том, что в генезисе древнего населения севера Кольского полуострова принимали участие выходцы из более восточных территорий. Носители весьма специфического антропологического типа, связанного, по-видимому, с «уральской» антропологической общностью. Общностью, систематическое положение в системе монголоидно-европеоидных «координат», как и история формирования которой до сих пор остаются остро дискуссионными в антропологической науке (обзор см.: Моисеев, 2000). Чрезвычайная же близость основных, определяющих специфику лапоноидного антропологического комплекса характеристик на черепах «лапландцев» средины II тыс. до н.э. - с одной стороны, и в краниологических сериях саамов XVIII-XIX вв. - с другой, дает основания для вывода о генетической преемственности населения на этой территории. Данный вывод не исключает, что в генезисе саамского населения принимали участие и разнообразные европеоидные группы населения, как древние так и поздние. Вероятно, именно из-за более поздних, чем средина-конец II тыс. до н.э., контактов близкие к современности серии черепов демонстрируют не столь заметно выраженные «восточные» признаки. При этом территориальные группы Кольских саамов, проживавшие в центральной, наиболее изолированной части полуострова проявляют несколько большее сходство с древними «лапландцами», чем группы прибрежных саамы, сильнее отклоняющимися в европеоидную сторону по признакам горизонтальной профилировки лица, некоторым другим показателям (Хартанович, 1980, 2004).

Увеличение численности серии черепов из Оленеостровского могильника на Баренцевом море, поступление новых данных о древних и ранее отсутствовавших близких к современности краниологических материалах, как представляется, еще более подчеркнули реальность антропологических различий жителей Кольского полуострова эпохи раннего металла, с одной стороны, Южной Карелии и Восточной Прибалтики эпохи мезолита-неолита - с другой.

На черепах эпохи раннего металла с Кольского полуострова, как было отмечено, фиксируется присутствие основных элементов лапоноидного комплекса признаков, в частности - общая грацильность, брахикрания, очень малая высота черепной коробки, очень умеренное выступание носовых костей к линии профиля, достаточно выраженная общая горизонтальная уплощенность лицевого скелета. Мезо-неолитические же серии отличаются от них рядом важных морфологические элементов - очень высокой и более массивной черепной коробкой, сильно выступающими носовыми костями - в первую очередь; не столь резко выраженной горизонтальной уплощенностью лица, особенно на среднем лицевом уровне. Все эти, и некоторые другие, достаточно существенные специфические особенности, на наш взгляд, могут свидетельствовать о различии истоков и путей формирования обоих комплексов признаков.

Из могильника на Южном Оленьем острове пока не получено новых краниологических материалов. Но была выполнена экспертиза надежности ранее полученных измерительных данных, позволившая уточнить важнейшие характеристики черепов из Оленеостровского могильника. (Алексеев, Гохман, 1984; Гохман, 1984). Необходимость подобной экспертизы была обусловлена тем, что хотя общая численность материалов велика и серия из могильника на Южном Оленьем острове одна из самых представительных среди известных мезолитических на территории Евразии, сохранность полученных при раскопках черепов плохая. Практически все они подвергались реставрации разными исполнителями в течение многих лет, в 40-50-х гг. Использовались различные методы реставрации, в том числе и те, от применения которых в настоящее время отказались из-за ненадежности получаемых результатов. На значительном числе черепов была выполнена не реставрация, а по-существу их реконструкция. Из-за чего иногда измерения важнейших диагностических признаков проводились с опорой не на фактические существующие костные структуры, а на элементы, целиком заново созданные из реставрационных материалов. В итоге сложилась положение когда «гипотеза основывается на гипотезе» (Алексеев, Гохман, 1984. С. 155). Вероятно, такая ситуация абсолютно некорректна, учитывая что «расхождения (между сторонниками упомянутых точек зрения - В.Х.) носят принципиальный характер и, что крайне важно, выходят за пределы решения проблемы освоения человеком севера Евразии: на дискуссию вынесены существенные теоретические вопросы о факторах формирования ряда антропологических признаков и, следовательно, самого процесса ра-сообразования» (Алексеев, Гохман, 1984. С. 155).

Следует отметить не только огромный краниологический и реставрационный опыт авторов экспертизы - одних из самых авторитетных мировых краниологов. Но и то обстоятельство, что коррекция показателей проводилась совместно исследователями, придерживавшимися различных взглядов на проблему «монголоидности» у населения Восточной Европы. Если В.П. Алексеев безоговорочно поддерживал гипотезу об участии монголоидных элементов в генезисе населения Восточной Прибалтики, по крайней мере в 60-70-е гг. 6 (Алексеев, 1961, 1969, 1974), то И.И. Гохман последовательно отстаивает взгляды о том, что объяснение специфики и разнообразия морфологических комплексов верхнепалеолитического, мезолитического и неолитического населения западной Евразии не сводимо лишь к возможному участию в их формировании «восточных» элементов (Гохман, 1984, 1986).

В результате проведенного исследования (а именно на эти определения, несомненно, и следует теперь опираться для корректного анализа антропологических особенностей серии черепов из могильника Южного Оленьего острова Онежского озера), численность наблюдений несколько уменьшилась, так как из анализа исключались не достоверные измерения. При этом, как отметили авторы, «корригированные данные серьезно укрепляют основные позиции В.П. Якимова» (Алексеев, Гохман, 1984. С. 156). Так например, заметно «сгладились» восточные черты оленеостровцев - назомалярный, зигомаксиллярный углы стали меньше (2.7° и 6.1°, соответственно), а угол выступания носа  больше (2.1°). И оленеостровские черепа, оставаясь столь же мезокранными, высокоголовыми, с широким, средней высоты лицом, уже не выглядят столь «монголоидными» (таблица 1).

Устойчивость выявленного в сериях из могильников Южного Оленьего острова и Звейниеки краниологического комплекса, его широкое распространение на территории Европы продолжает подтверждаться новыми, недавними палеоантропологическими находками в других регионах, географически значительно удаленных и от Южной Карелии, и особенно от ареала расселения «классических» монголоидов. В частности - на севере Польши в могильнике III-II тыс. до н.э. Дудка обнаружены мезокранные черепа с очень большой высотой черепной коробки, очень широким и скорее высоким лицом, ослабленная горизонтальная профилировка которого сочетается с резко выступающими носовыми костями (Саливон, Тегако, Пыжук-Ленарчик, Гуминьский, 2002) - таблица 1.

С другой стороны, в 80-90 гг. были собраны представительные близкие к современности краниологических серии по народам, в составе которых преобладает восточно-балтийский антропологический тип. Их изучение показало, что краниологические данные не дают никаких оснований для заключения о промежуточности распространенного у них комплекса признаков между лапоноидным и атланто-балтийским антропологическими вариантами. И что формирование данного типа в целом можно связывать со смешением лапоноидных и атланто-балтийских групп населения. Напротив, основные параметры у карельских, ижорских краниологических материалов, черепов коми-зырян свидетельствуют о чрезвычайной специфичности их краниологического комплекса на фоне всего близкого к современности населения Евразии, как финно-язычного, так и относящегося к иным языковым группам. Это очень высокая, мезо-брахикранной формы черепная коробка; средневысокое, в отдельных группах широкое лицо; сочетание некоторой горизонтальной уплощенности лицевого скелета на верхнем лицевом уровне с резко выступающими к линии профиля носовыми костями (Хартанович, 1986, 1991,20046).

Ретроспективный анализ показывает, что среди всех более ранних палеоантропологических материалов как рассматриваемой территории, так и Евразии в целом, наиболее близкими характеристиками обладают только черепа из мезо-неолитических могильников Южного Оленьего острова, Попово, Звейниеки, Дудка, других памятников, где распространены подобные отличительные черты (Гохман, 1986). Такое сходство, скорее всего, можно объяснить сохранением у населения отдельных, географически относительно изолированных регионов северо-запада России антропологических комплексов древнейших жителей восточноевропейского ареала.

В целом же при анализе близких к современности восточноевропейских краниологических материалов было выделено два морфологических варианта, специфической чертой которых является некоторое, по европейскому масштабу, ослабление горизонтальной профилировки лица. Но в одном из них такое ослабление затрагивает только верхнюю часть лицевого скелета - на уровне точки «назион». Во втором - оба отдела: и на уровне точки «назион», и на уровне «субспинале». Кроме назо-малярного угла эти антропологические комплексы сближает между собой форма черепной коробки - брахикранная, большая ширина лица в отдельных территориальных группах. Остальные же их основные характеристики резко различны, если не противоположны. В одном комплексе это очень большая, близкая к мировому максимуму, высота черепа, скорее высокое лицо, высокие и сильно выступающие к линии профиля лица носовые кости. В другом - очень малая, близкая к мировому минимуму, высота черепа, низкое лицо, невысокие и несильно выступающие носовые кости (Хартанович, 20046). Первый антропологический тип на этой территории в наиболее ярком выражении отмечен в сериях черепов карел, ижоры, коми-зырян. Второй - у саамов (таблица 1).

Совершенно очевидно, что морфологическое содержание и направления отличий краниологических комплексов населения XVIII- нач. XIX вв. очень близки тем, которые характерны для черепов из древних памятников - могильников на Большом Оленьем острове Баренцева моря - с одной сторон; Южном Оленьем острове Онежского озера, Звейниеки, Дудка, других на территории Западной и южной Европы - с другой.

Таким образом собранные близкие к современности краниологические серии, новые данные о древнем населении, как нам представляется, скорее привнесли дополнительные аргументы в пользу справедливости теории о широком распространенном в мезолите на огромных пространствах Европы - от Карелии, Крыма, Украины до Югославии, Чехии, Дании и Южной Швеции - вариантов североевропейского антропологическом типа, генетически происходившего от верхнепалеолитического населения европейской северной приледниковой зоны. Вариантов, в составе которых достаточно широко были представлены некоторые, лишь внешне сходные с монголоидными но не связанные с ними генетически признаки.

Вместе с тем, в состав древнего населения крайнего северо-запада России и Фенноскандии, по всей видимости, вошли и группы населения, проникавшие на эту территорию из уральского ареала. Об этом свидетельствуют краниологические материалы из могильника на Большом Оленьем острове Баренцева моря. Однако такие «восточные» импульсы вряд ли были многочисленными и оказали формообразующие влияние на население всей территории Северной и Центральной Европы. По крайней мере, на сегодняшний день, следы такого влияния в древних материалах достоверно фиксируются лишь в конце-средине II тыс. до н.э. и только на севере Кольского полуострова.

В задачи настоящей статьи, имеющей скорее обзорный характер, не входит полное, детальное, рассмотрение «лопарской» проблемы, как и проблемы «монголоидной» примеси, на всем Западе Евразии даже по краниологическим данным. Ее цель - подчеркнуть необходимость и актуальность ревизии всех антропологических материалов с этой территории в свете дискуссионноcnb ряда ключевых вопросов происхождения древнего и современного населения. Уточнения устоявшейся, но зачастую противоречивой терминологии на современном уровне развития методик комплексных исследований, с учетом значительно расширившейся источниковедческой базы. На это направлены возобновленные комплексные исследования классических памятников Европейского Севера - могильника на Большом Оленьем Острове в Кольском заливе Баренцева моря, и могильника на Южном Оленьем острове Онежского озера, проводящихся при финансовой поддержке Российского Фонда Фундаментальных Исследований и Российского Гуманитарного Научного Фонда.

1 Исследования выполняются в рамках проектов: РФФИ № 05-06-80209-а «Происхождение и процессы формирования населения Севера Европы (антропологический состав, экология человека, историко-культурное развитие)»; РГНФ№ 05-01-01022а «Антропология, материальная культура, погребальная обрядность древних лапландцев: Могильник II тыс. до н.э. на Большом Оленьем о-ве Баренцева моря»

2 Анализ, сравнительные данные и библиографию по различным системам антропологических признаков у саамов см. в сборнике «Происхождение саамов», М., Наука, 1991.

3 На материалах из могильников Валма и Тамула (Эстония), Абора, Крейчи, Юркова (Латвия), причисляемых к культуре ямочно-гребенчатой керамики, высота черепной коробки достоверно не определима в виду крайней малочисленности наблюдений.

4 Следует отметить, что и на небольшой серии черепов баренцевоморских оленеостровцев уже проявлялись основные специфические характеристики, свойственные современным саамам (Гохман, Лукьянченко, Хартанович, 1978; Денисова, 1982; Хартанович, 1980, 2004; Якимов, 1953).

5 В лаборатории Кембриджского Университета получены абсолютные даты по костям человеческих скелетов из погр. № 12, 13 - 3237±32 BP и 3195±39 BP соответственно. В радиоуглеродной лаборатории ИИМК РАН была получена серия дат по образцам, отобранным в нескольких погребениях. Время совершения погребений можно определить второй половиной II тысячелетия до н. э. (Результаты датировок приведены на сайте Кольской археологической экспедиции - ).

6 В более поздних трудах В.П.Алексеев скорректировал свои взгляды, с учетом поступления новой информации о древних находках. Не отказываясь полностью от возможности проникновения в разные исторические периоды в Восточную Европу азиатских пришельцев, исследователь отметил, что «гипотеза монголоидной примеси сейчас не находит опоры в палеоантропологических материалах применительно к верхнепалеолитическому и неолитическому населению Восточной Европы. Данная гипотеза не может быть исключена полностью, но и не может быть удовлетворительно аргументирована с морфологической точки зрения» (Алексеев, 1984. С. 35).

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Алексеев В.П. Краниологические материалы к проблеме происхождения восточных латышей // Советская этнография. 1961, № 6.

Алексеев В.П. Происхождение народов Восточной Европы. М., 1969.

Алексеев В.П. Краниологическая характеристика населения Восточной Фенноскандии (по материалам Г.Ф.Дебеца и автора // Расогенетические процессы в этнической истории. М., 1974.

Алексеев В.П. Физические особенности мезолитического и ранненеолитического населения Восточной Европы в связи с проблемой древнего заселения этой территории // Проблемы антропологии древнего и современного населения севера Евразии. Л., 1984.

Алексеев В.П., Гохман И.И. Результаты экспертизы надежности краниометрических показателей антропологических материалов из могильника на Южном Оленьем острове Онежского озера (в связи с их сохранностью и особенностями реставрации) // Проблемы антропологии древнего и современного населения севера Евразии. Л., 1984.

Бунак В.В. Человеческие расы и пути их образования // Советская Этнография. 1956, № 1. БунакВ.В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюция. М, 1980.

Васильев СВ., Боруцкая СБ., Хартанович В.И., Шумкин В.Я. Результаты археолого-антропологического исследования поздненеолитического могильника Большого Оленьего острова Кольского залива // Экология и демография человека в прошлом и настоящем (Третьи антропологические чтения к 75-летию со дня рождения академика В.П.Алексеева). Экология и демография человека в прошлом и настоящем. М, 2004. Витое М.В., Марк К.Ю., Чебоксаров Н.Н. Этническая антропология восточной Прибалтики. М., 1959. Гохман И.И., Лукьянченко Т.В., Хартанович В.И. О погребальном обряде и краниологии лопарей// Полевые исследования Института этнографии АН СССР. 1976. М., 1978.

Гохман И.И. Новые палеоантропологические находки эпохи мезолита в Каргополье // Проблемы антропологии древнего и современного населения севера Евразии Л., 1984.

Гохман И.И. Антропологические особенности древнего населения севера Европейской части СССР и пути их формирования // Антропология современного и древнего населения Европейской части СССР. Л., 1986. ДебецГ.Ф. О путях заселения северной полосы Русской равнины и Восточной Прибалтики //Советская Этнография. 1961, №6.

Денисова Р.Я. Антропология древних балтов. Рига, 1975.

Денисова Р.Я. О генезисе прибалтийских финнов // Известия АН Латвийской ССР. История. 1982, № 7. Денисова Р.Я. Проблема наличия монголоидного компонента в составе древнего населения Восточной Европы // Неолит лесной полосы Восточной Европы (антропология Сахтышских стоянок). М., 1997. Жиров ЕВ. Заметки о скелетах из неолитического могильника Южного Оленьего острова // Краткие сообщения ИИМК. Вып. VI. Л., 1940.

Марк К.Ю. Новые данные по палеоантропологии Эстонской ССР // Материалы Балтийской этнографо-антропологической экспедиции. Труды Института этнографии АН СССР. Т. 23. М., 1954.

Марк К.Ю. Новые палеоантропологические материалы эпохи неолита в Прибалтике // Известия Академии наук Эстонской ССР. Т. V. Серия общественных наук. 1956, № 1.

МаркК.Ю. Антропология прибалтийско-финских народов. Таллин, 1975.

Моисеев ВТ. Происхождение уралоязычных народов по антропологическим данным: опыт интеграции различных систем антропологических признаков // Коренные народы Севера Европейской части России на пороге нового тысячелетия. Сыктывкар, 2000. Происхождение саамов. М, 1991.

Саливон И.И., Тегако Л.И., Пыжук-Ленарчик М., Гуминьский В. Краниологическая характеристика мезолитической серии с северной территории Польши // Антропология на рубеже веков. Минск, 2002. Хартанович В. И. Новые материалы к краниологии саамов Кольского полуострова //Сборник Музея антропологии и этнографии. Т. 36. Л., 1980.

Хартанович В. И. Краниология карел // Антропология современного и древнего населения европейской части СССР. Л., 1986.

Хартанович В.И. К краниологии населения Северо-Западного Приладожья XIX—начала XX в. // Балты, славяне, прибалтийские финны: этногенетические процессы. Рига, 1990.

Хартанович В.И. О взаимоотношении антропологических типов саамов и карел по данным краниологии // Происхождение саамов. М., 1991.

Хартанович В.И. Краниология коми-зырян. // Сборник Музея антропологии и этнографии. Т. 44. СПб., 1992. Хартанович В.И. Новые материалы по саамам Кольского полуострова // Палеоантропология. Этническая антропология. Этногенез. СПб., 2004а.

Хартанович В.И. Краниология ижор // Расы и народы. Вып. 30. М., 20046.

Хартанович В.И. Новые материалы к краниологии древних «лапландцев» //VI Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. СПб, 2005.

Шумкин В.Я., Мурашкин А. И. Новые данные о могильнике на Большом Оленьем острове в Кольском заливе Баренцева Моря //Археологические вести, № 10, СПб., 2003.

Якимов В.П. Антропологическая характеристика костяков из погребений на Большом Оленьем острове (Баренцево море) // Сборник Музея антропологии и этнографии. М.-Л. Т. XV, 1953.

Якимов В.П. Антропологические материалы из неолитического могильника на Южном Оленьем острове // Сборник Музея Антропологии и Этнографии. М.-Л. Т. XIX, 1960а.

Якимов В.П. Горизонтальная профилированность лицевого отдела черепа у современных и древних людей // Вопросы Антропологии. Вып. 4. 19606.

Hallsten К. Materiaux pour server a la connaissance des cranes des peoples finnois // Bidrag till kannedom at Finland nature och folk, utgima af Finska veteskaps-societeten. H. XXXV, 1881; H. XL, 1887; H. LII, 1893, Helsinki. Schreiner K. Zur Osteologie der Lappen. Bd. 1, 2. Oslo. 1931, 1935.

Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН, Санкт-Петербург

 

V.I. Khartanovich
ON «LAPONOID FEATURES» IN THE NORTH OF EUROPE

Summary

The article highlights the problems of origin of North Europe population on the base of craniological materials from the burials of the Early Metal Epoch on the Bolshoy Oleny Island in the Barents Sea and the Mesolithic Epoch on the Yuzhny Oleny Island of the Onega Lake. New skulls excavated from the burial on the Bolshoy Oleny Island within 2001-2003 have shown that the migrants from the eastern territories, representatives of the Ural anthropological community, were involved in the genesis of ancient population of the North of Kola Peninsular.

The revised data on the skulls from the burial on the Yuzhny Oleny Island of the Onega Lake state that, in the author's opinion, the variants of North European anthropological type genetically originated from the Upper Paleolithic population of European North periglacial zone were widely spread in the Mesolithic over the vast European territories: from the Onega to Crimea, Ukraine to Yugoslavia, Czech, Denmark and Southern Sweden. This anthropological variant involves characteristics which are similar to the mongoloid ones, but not genetically associated.

Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstcamera) Rus. Acad, of Set., St-Petersburg

 

Таблица 1.

Средние размеры и указатели мужских черепов из могильников на Южном Оленьем о-ве Онежского озера, на Большом Оленьем острове в Кольском заливе Баренцева Моря, и сравнительные материалы

№№ по Маар- тину и др.	Признаки	Группы												Группы
		Южный Олений остров, мезолит		Звейниеки, мезолит		Звейниеки, ранний неолит		Звейниеки, средний и поздний неолит		Дудка, III-II тыс. до н.э.		Карелы, XVIII-ХIХ вв., Чикша.		Большой Олений остров **		Саамы XVIII в., Северная Салма		Саамы XVIII-ХIХ вв., Чальмны-Варрэ		Саамы XVIII-XIX вв., Пулозеро
		n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X
1	Продольный диаметр	18	187.1	12	187.6	14	190.4	35	188.1	8	183.5	15	182.0	10	181.0	3	177.3	24	177.6	11	180.2
8	Поперечный диаметр	17	142.0	13	136.5	14	144.7	38	142.0	8	146.0	15	145.5	10	146.1	3	144 3	26	145.5	И	149.4
8:1	Черепной указатель	17	76 1	11	72.8	14	71.6	35	75.4	8	72.8	15	80.0	10	80.8	3	81.4	24	81.6	11	83.0
17	Высотный диаметр (Ьа-Ь)	7	138.3*	12	140.2	14	144.7	32	139.3	5	140.6	15	141.5	10	128.0	3	127.0	25	130.6	11	130.6
9	Наименьшая ширина лба	29	98.4	12	96.8	15	99.3	36	99.3	8	97.5	17	99.7	10	100.4	3	96.3	26	97 5	11	98.6
45	Скуловой диаметр	12	142 9	11	136.9	12	139.1	27	139.9	5	140.0	13	139.5	10	145.2	3	134.3	21	135.9	10	137.7
48	Верхняя высота лица	11	71.3	10	70.4	12	71.3	28	69.5	2	74.7	14	71.6	10	69.3	3	64.7	19	68.0	6	69.8
72	Общий лицевой угол	9	85.3	9	84.1	8	83.1	22	83.7	1	88	12	83.2	10	83.5	3	85.7	16	87.7	10	85.2
77	Назомалярный угол	16	141.5	8	139.8	11	138.2	27	141.9	8	144.0	15	141.3	10	146.2	3	144.3	23	142.0	11	141.3
Z.zm'	Зигомаксиллярный угол	4	127.3	9	125.5	8	122.0	19	130.1	1	138	14	126.1	10	137.5	3	132.3	18	132.3	10	129.7
51	Ширина орбиты от mf	14	45.0	11	43.6	11	44.7	35	44.2	5	41.1	14	43.3	9	44.4	3	43.3	24	42.5	11	42.3
52	Высота орбиты	14	33.1	11	32.3	11	33.9	34	32.4	5	32.8	14	34.1	9	34.4	3	31.7	23	32.6	11	33.6
52:51	Орбитный указатель	14	74.0	11	74.3	10	75.9	33	73.4	5	79.8	14	78.9	9	77.5	3	73.0	23	76.5	11	79.6
54	Ширина носа	10	25.8	12	24.8	12	25 0	28	25 4	5	24.0	15	23.9	9	25,1	3	26.0	22	25.5	11	25.3
55	Высота носа	12	52.0	10	51.8	11	53.6	29	51.8	2	52.5	15	52.3	9	52.0	3	50.0	22	51.4	11	51.9
54:55	Носовой указатель	9	49 4	10	47.9	10	46.9	28	49.0	1	45.4	15	45.9	9	48.5	3	52.1	22	49.7	11	48.7
SC	Симотическая ширина	17	8.2	10	8.8	9	8.6	22	9.9	3	8.1	15	9.4	9	6.7	3	7.73	23	7.97	11	8.28
SS	Симотичсская высота	17	4.1	10	4.6	8	4.5	22	5.0	3	3.4	15	4.7	9	3.6	3	3.50	23	4.15	11	4.19
SS:SC	Симотический указатель	17	49.1	10	51.8	7	53 2	22	50.9	3	44.1	15	50.6	9	56.5	3	45.06	23	52.65	и	50.23
DS	Дакриальная ширина	9	22.6*	7	21 9	9	20.9	20	21.8	2	20.4	15	22.6	7	22.2	3	23.33	20	22.33	11	21.24
DS	Дакриальная высота	9	12.5*	7	11.5	9	11.9	20	13.0	2	12.5	15	12.7	7	11.1	3	11.57	20	12.03	11	11.70
DS:DС	Дакриальный указатель	8	60.2*	7	52.4	9	57.3	20	59.9	2	61.1	15	56.7	9	64.8	3	49.56	20	54.18	11	55.23
75(1)	Угол выступания носа	6	28.3		31.7	7	32.3	21	28.9	1	28	11	31.3	9	18.6	1	25.0	16	23.5	6	27.3

* - измерения В.П.Якимова (Якимов, 1960); остальные параметры серии черепов из могильника Южного Оленьего о-ва - корригированные данные В.П.Алексеева и И.И.Гохмана (Алексеев, Гохман, 1984).

** - без учета материалов раскопок Кольской археологической экспедиции 2004 г.