Фронтовые дороги на Крайнем Севере

К 80-летию Победы Советского народа в Великой Отечественной войне (1941-1945 г.г.)

Интереснейшие воспоминания Семена Петровича Шерстобитова, командира одного из оленетранспортных подразделений. В живом, эмоциональном очерке ветерана приводится немало фактов, свидетельствующих о том, какую важную роль сыграл в арктических условиях войны этот совершенно специфический вид войск, где служило множество представителей коренных народов Севера.

Материал Государственного архива Мурманской области (ГАМО).

Скачать/читать:

Оцифровал текст (исправления, дополнения, орфография и пунктуация первоисточника сохранены):

Фронтовые дороги на Крайнем Севере

Суровые годы Великой Отечественной Войны до сих пор живы в памяти современников и участников обороны Родины и разгрома врага.

Ранним утром 22 июня 1941 года мурманчане проснулись от гула чужих самолетов, воя и грохота авиабомб.

В двенадцать часов дня слушали по радио правительственное сообщение о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз... о начале Великой Отечественной войны и Указ Президиума Верховного Совета СССР о призыве военнообязанных запаса рождения 1905-1918. годов в Красную Армию.

В моем военном билете, на случай мобилизации, значилась отсрочка; явка на призывной пункт предлагалась на 12-ый день после объявления мобилизации. Но чувство глубокого возмущения предательскими действиями фашистов, угроза родному краю и Мурманску, пробудили желание немедленно идти туда, где лилась кровь защитников родной земли! В Мурманск уже поступали раненые воины и гражданское население.

Крепко обняв свою семью: двухлетнего сына Льва, трехлетнюю дочь Эвелину и жену Елену, простившись с товарищами по работе, я пошел на призывной пункт в Дом культуры им. С.М.Кирова. Там получил предписание к отправке в 27-ой отдельный полк связи 14-й армии. Для призывников был дан концерт замечательными артистами театра им. Немировича-Данченко. Театр только что приехал в Мурманск на гастроли. С исключительной теплотой и большим талантом напутствовали нас художественным словом и песней артисты театра. После концерта наша команда направилась в свой полк, а там в кабельно-шестовую роту лейтенанта Ходко. Я попал во взвод к лейтенанту т. Хавкину, в отделение сержанта Субботы. Первые дни в армии мы напряженно занимались специальной подготовкой, учились стрелять, несли караульную службу в городе. Очень нам нравился лозунг политрука нашего полка т. Васильева (бывшего зав. Мурм.гор.оно). Мы часто этот лозунг повторяли и гордились тем, что лозунг наш Мурманский и клялись в душе выполнить его: "Не бывать орде германской у стен советского Мурманска!".

В середине июля из роты выделили команду в двадцать красноармейцев, во главе с лейтенантом Хавкиным. В мурманском порту посадили нас на катер охотник Северного флота и через несколько часов доставили в губу Малая-Лопатная Мотовского залива. Здесь началось выполнение нами первого боевого задания - обеспечение телефонной связи, 325 стрелкового полка, который под командованием майора т. Шикиты А.А. высадился десантом на северо-западный берег залива Большая Западная Лица во фланг гитлеровцам, рвущимся к Мурманску.

Погрузив бухты подводного кабеля на рыболовный бот, мы ходом бота опускали кабель на дно залива. Как только вышли из-за островка Кувшин , что у входа в губу Западная Лица, фашисты открыли по боту артиллерийско-минометный огонь: сбили рулевую рубку, ранили капитана. Но бот шел вперед, кабель разматывался и ложился на дно губы, появились гитлеровские самлеты. Засвистели бомбы. Ботик, как пробку, подкидывали взрывы бомб. Трассы огня подожгли суденышко. Пришлось на ходу выгрузить бухты кабеля в лодку и на вёслах дотянуть кабель до берега. Связь была налажена и до конца десантной операции полка, наша телефонная станция "Вода" бесперебойно соединяла т. Шекита А.А. с командованием армии и Северного флота. Так многие мурманчане включились в боевую жизнь за родной край, за нашу Советскую Родину. В конце августа 325 с.н вернулся из десанта на восточный берег залива в свой 27-й отдельный полк связи, дислоцировавшийся близ посёлка Нагорный.

Гитлеровские войска с первых часов войны и до глубокой осени 1941 г. рвались к Мурманску. Но несмотря на внезапность вторжения и преимущество в вооружении, фашисты изрядно потрепанные защитниками Заполярья вынуждены были отказаться от мысли захватить наш город- форпост социализма на Крайнем Севере и незамерзающий порт стратегического значения- для защиты всей страны!

Враг закрепился на левобережье реки Западная Лица в 60-80 километрах от Мурманска. Левым флангом своего фронта он уперся в полуостров Средний Рыбачий. На господствующих высотах построил цепь железобетонных опорных пунктов, опоясал их многочисленными проволочными заграждениями и минными полями. Опорные пункты от полуострова Средний к рекам Титовка и Западная Лица заворачивались к вершинам рек Титовка и Петсамо-ёк, образуя как бы гигантскую подкову с глубоко эшелонированным тылом, взаимно связывались грунтово-скальными и подвесной дорогами. Пространства на юг от опорных пунктов вдоль государственной границы СССР, почти до Кандалакшского направления не были захвачены врагом, служили своеобразным плацдармом для наших войск при выходе в тылы врага. По ним проходили партизаны и разведчики, войсковые подразделения и даже соединения и вели разведку боем, не давали вражеской армии отсиживаться спокойно в опорных пунктах.

Для перевозки орудий, боеприпасов, средств связи и раненых во время действия войск во вражеском тылу, а также для снабжения войск передовой линии нашей обороны в период зимней непогоды, командование Карельского фронта осенью 1941 г. приняло решение создать мобильные оленетранспортерные подраздеения, укомплектовать их личным составом из народностей Севера.

Рельеф местности северо-западной части Кольского полуострова, где стабилизировался фронт, резко пересеченный-скалисый. В зимний период покрывается глубокими снежными заносами. Глубокий снег зимой лежит и в лесах Северной Карелии, там также к зиме 1941 года стабилизировались боевые операции противостоящих армий. В таких сложных условиях для перевозки армейских грузов невольно пришлось привлечь домашних северных оленей, которые в свое время были уже достаточно испытаны практикой и наукой на тягу, и показали отличную грузоподъемность, в десять раз превышающую живой вес животных, а резвость оленей на короткие дистанции не уступала резвости рысистых и скаковых лошадей, суточный пробег легковых упряжек оленей превышал 240-250 километров . Кроме того, олень обладает особыми качествами - тактическими качествами для условий вражеского тыла - бесшумностью при передвижении, при добывании подножного корма, при общении между животными и человеком, а также при ранениях и ушибах. Легко раненый олень не выходит из строя, тянет сани. Мы с благодарностью читаем воспоминания многочисленных очевидцев о работе "Особого вида транспорта", на фронтах Крайнего Севера - оленей и собачьих упряжек". Вместе с большой благодарностью к очевидцам у нас появляется чувство досады... так как "Реальность, правдоподобность о работе оленей и собак" очевидцами отождествляется. Экзотические домыслы о ратном труде, вообще не уместны, тем более в печати! Сколько сот собак участвовало на северном фронте? Сколько в каких условиях и какого груза они перевезли не знаю. Но оленей работало тысячи, и где бы они не работали, в любых условиях, работали безотказно, действительно по-боевому!

Прошу прощения у читателя. Но не могу не остановиться еще на одном не оленеводческом слове, слово это "каюр", что на русским и на всех языках означает- погонщик собачьей упряжки. Оно состоит как бы из двух слов (на языке народов Севера) "кай"- птица, "юр" - голова получается при слиянии этих двух слов предложение - "Птичья голова", а иногда это переводится и в непечатное слово. В армии военнослужащих управляющих оленьей упряжкой называли – «ездовым», а не "каюр."

Главным организатором оленетранспортных подразделений, их прямым начальником был начальник ветеринарного отдела 14-й армии полковник Тульчинский Дмитрий Николаевич. В оперативном отношении оленетранспорта подчинялись командирам соединений и частей, которым они придавались.

В условиях Крайнего Севера ветслужба армии правильно распределила живое "тягло" - на извозе, по накатанным дорогам работали лошади, по бездорожью - олени. А в рейдах по вражеским тылам только олени. Военные дороги от пристаней и железнодорожных путей, питавшие армии всем необходимым, зимой, в период частых буранов, становились не проходимыми "ни конному, ни пешему", ни "автомобилю, ни трактору". Уже через час-два ветряной погоды, войска обращались за помощью к "оленеводам", чтобы перевезти грузы и раненых, почту и срочных курьеров. Бывало, идет по магистрали легковая машина за ней грузовая, на грузовой в кузове две-три упряжки оленей с ездовыми. Подул ветерок, встала легковая машина, пассажиры лезут в кузов грузовой, но вот и грузовая забуксовала в сугробах на дороге. Прыгают тогда олешки из кузова, пассажиры садятся на оленьи сани... И будьте уверены, не забуксуют до места назначения! Бывали у нас и конфузы с оленьим транспортом, но не по вине оленей и ездовых. Помню и не забуду до самой смерти. Как-то в конце зимы 1944 года мне было приказано: "Немедленно подготовить пять резвейших легковых упряжек с ездовыми и лично сопровождать их до магистрали фронтового шоссе. Мой помкомвзвод сержант Филиппов Ф.С., дав команду готовить оленей, не посмел ослу-шаться старшины "помыть бойцов", "сменить олежду", что задержало наш выход на двадцать пять-тридцвть минут. Стояла оттепель. Чтобы сократить путь, мы рискнули ехать озером, прямо пересечь его и выйти на шоссе. На льду озера под глубоким снегом оказалась вода. Снег не держал ни оленей, ни сани, как сырая глина он комом упирал в передки саней. Скорость не развили и опоздали к месту явки. Подъезжаем и видим на шоссе генералитет Карельского фронта и нашей 14-й армии. Генералы уже разбирали лыжи, а генерал т. Герасев - начальник штаба 14-й армии, уже шел на лыжах... Кто разместился на каких санях - не помню, а на мои сани, как в седло, сел генерал полковник т. Фролов В.А., зам. командующего Карельским фронтом. Мы быстро доставили генералов на "НП" среди сопок, а после занятий обратно благополучно прокатили по глубокой снежной целине к шоссе.

-Бывало целые недели
Шумят полярные метели...
Машины встанут, не идут
А наши славные олени
В пургу, в метель не подведут!

Личный состав оленетранспортных подразделений состоял, главным образом, из народностей севера: ненцев, саами, коми, ханты, манси, карелы. Значительное число было и русских оленеводов из Мурманской, Архангельской областей и Коми АССР. Это были отличные наездники, меткие стрелки, выносливые, сметливые, честные и дружные ребята. Беззаветно преданные своей Социалистической Родине. В авангарде боевых дел были коммунисты и комсомольцы. В годы войны многие бойцы и командиры вступили в партию. Большую работу и заботу по воспитанию личного состава проводил политотдел 14-ой Армии. Командирами и политработниками в подразделения направлялись образованные, политически грамотные коммунисты. Активно работали партийные организации, которые, как правило, возглавляли коммунисты-националы.

Армейская газета "Часовой севера" часто писала о боевых буднях оленеводов. О ратной работе наших подразделений сообщала общеармейская газета "Красная Звезда". Первыми на передовые позиции осенью 1942 года были призваны оленеводы фронтовой Мурманской области. Зимой 1942 года по железной дороге прибыли оленетранспортные подразделения из Архангельской области и Коми АССР.

Высокий патриотизм, сознательность, ответственность за Родину, за судьбу народа, ярко проявлялись у всех жителей севера, но особенно отличались северяне на фронте. На фронт отбирали самых лучших оленей, многие оленеводы брали и своих личных, а также сани, упряжь, меховую одежду и обувь, спальные мешки, передвижные жилища-чумы, шанцевый инструмент. Этот северный походный "ком-форт" исключительно пригодился.

В ходе войны специфику езды и ухода за оленями освоили воины и других национальностей Советского Союза. Всех их приветливо принимали коренные оленеводы из народностей севера.

Благодаря крепкой интернациональной дружбе, оленетранспортные подразделения успешно справлялись с выполнением боевых заданий: во вражеских тылах неожиданно для врага, появлялась наша артиллерия, своевременно и удобно эвакуировались раненые, на передовые позиции доставлялись тысячи тонн военного груза. Неотложные перевозки осуществлялись, большей частью, ночью и в период жестокой заполярной непогоды. Много упало в Заполярье вражеских и наших самолетов, но не часто их встретишь там. Это тоже была работа оленетранспорта . К упавшему самолету спешили на оленьих упряжках, оказывали помощь раненым летчикам, отвозили их в санчасть. Разбирали самолеты, и ценный металл , не поврежденные части, вывозили к шоссе в мастерские. Бывали случаи, когда после воздушных боев, из-за нехватки горючего, самолеты приземлялись вне аэродрома, к ним срочно на оленях подвозили горючее и они снова поднимались в небо громить врага.

На счету бойцов и командиров оленетранспортеркых подразделений было немало славных боевых дел и эпизодов ратного труда. О некоторых из них хочется поделиться с читателем.

Так, саами Иван Пьянов, в первый же свой боевой выход в декабре 1941 года, находясь с оленьей упряжкой в тылу врага, обнаружил контрольную лыжню вражеского охранения. Он замаскировался в нескольких десятках метров от лыжни, а когда на ней показался гитлеровец, Пьянов вскочил и молниеносно накинул на него аркан. Через некоторое время "язык" был доставлен в часть. В тот же день командование наградило товарища Пьянова медалью "За отвагу". Тов. Пьянов сын Кольской земли - ловозерский оленевод.

На рассвете 28 апреля 1942 года 12-я бригада морской пехоты высаживалась на берег Баренцева моря, на мыс Пикцуев в тылу врага. Последним к месту высадки подошли два рыболовных тральщика, на которых находился оленетранспортный взвод - 200 оленей и 75 саней. Нужно было торопиться, на берегу шел бой. С минуту на минуту могла появиться вражеская авиация. Боец - ненец Николай Хатанзей обратился ко мне с предложением: "Товарищ командир, прикажите сани связать цепочкой, мы потянем их на берег. За санями поплывут олени".

Через несколько минут связанные цепочкой сани были спущены на воду. С берега их тянули длинной веревкой и быстро выбирали на сушу. Олени по трапам, спущенным на воду, ринулись за санями и резво поплыли на берег, держа тело так, что голова, спина и хвостик не окунулись в воду. Они, как чайки, легко поднимались на гребнях волны и вместе с волной выкатывались на сушу. Люди на лодках еле поспевали за ними. Все благополучно выбрались на берег.

Когда к месту высадки десанта прибыла вражеская авиация, берег был пуст, а оленьи упряжки уже везли по горным перевалам орудия и боеприпасы к месту боя, среди серых скал и проталин, они не были замечены вражеской авиацией.

Больше пятнадцати дней морская бригада вела напряженные бои в тяжелых погодных условиях, в безлесной скалистой морской тундре. Стояла оттепель. Мокрый.снег и дождь, в низинках лужи и ручейки. В бою под огнем некогда выбирать сухое место. Намокла ватировка, белье, промокли насквозь желтые ботинк союзников.

В первые дни мая ударил ураган... Мороз и ветер заледенил одежду. Появились обмороженные, их и раненых немедленно вывозили с поля боя на катера, а с катеров везли боеприпасы и продовольствие до батальонов и рот, которые веером развернулись в обороне, сковывая значительные силы вражеской армии.

В эти тяжелые дни наш парторг, саами, бывший председатель саамского райисполкома, сержант Данилов Иван Петрович из Йоканьги, являлся для всех нас вдохновителем и организатором боевого духа и действия. Личным примером он увлекал товарищей на выполнение самых сложных и опасных рейсов по открытой местности под огнем врага.

Содержать оленей на сопках под обстрелом врата было невозможно, чтобы они не ослабли, коммунист Данилов первый полез на отвесные скалы собирать ягель для кормления оленей. За ним пошли комсомольцы: Яша Матрехин, Вася Канев, Миша Матрехин и все оленеводы. Снова и снова они возили раненых и обмороженных солдат и грузы для боя. Враг хорошо знал местность. Тропы и перевалы держал под обстрелом. Но не знал он на что способны советские воины из народностей севера, ведь фашисты и за людей их не считали.

Спокойно без суматохи, виртуозно управляя оленями, минуя перевалы и тропы, по скальным россыпям, почти по отвесным скатам, спускались и поднимались отважные оленеводы. Они во время доставляли свой бесценный груз раненых к месту назначения.

Весна брала свое. Потеплело... Ночи стали еще светлее. Бригада выполнила свою боевую задачу. Числа двенадцатого мая мы пересекли мыс Пикшуев и вышли на левый берег залива Западная Лица. На правом берегу этого залива начинался наш правый фланг Мурманского фронта. Через залив быстро сновали ботики, тральщики, катера-охотники - перевозили людей, средства боевого обеспечения и имуществе тыла. Стояла большая вода - прилив. Суденышки вплотную приставали к берегу. Не разгружая сани, мы на оленях въезжали с берега на палубы кораблей, а на другом берегу по трапам съезжали на сушу.

Появились вражеские бомбардировщики и сходу начали бомбить, но встреченные ураганным огнем зенитных автоматических орудий с военных кораблей - рассеялись.

Скалистая местность хорошо защищает от бомб и осколков, тем не менее, появились раненые. В их числе оказался начальник продотдела бригады, ему осколком отрубило руку.

На последний наш ботик поднялся высокий, с седой шевелюрой полковник - начальник штаба бригады.

Он лично руководил переправой. Большие голубые глаза его испускали теплый свет... Нам было приятно, что с нами на одном судне человек - воля и и мужество которого направляли в эти незабываемые боевые дни действия десанта. К сожалению, я не запомнил фамилии этого человека.

Ушли вражеские самолеты. Стало тихо. Вечерело. Зеркало залива слилось с небом. Откуда-то, из-за сопок внятно доносилась музыка. Ботик наш стукнулся носом о свой берег. Десант вернулся. Боевое задание выполнили и люди, и олени!

В конце апреля 1944 года, для уточнения огневых позиций на правом фланге обороны противника понадобилось скрытно пройти до 40 километров в глубину вражеской обороны, по возможности ближе подойти к его опорным пунктам и завязать там бой. К вечеру 28 апреля оленетранспортный взвод прибыл в артиллерийский полк 126 артиллерийского корпуса, которым командовал полковник Соловьев В.Н. Погрузил на сани разобранные пушки-горняшки, боеприпасы и другие необходимые снаряжений. В сопровождении артиллеристов взвод присоединился к стрелковому батальону. Одежда на людях была теплая, зимняя: полушубки, ватные брюки, валепки, и сверху бело-снежные из плотной ткани новенькие масхалаты.

Командир полка молодой стройный майор Лебедев и начальник штаба майор Рванцев, проверили боеготовность разведчиков, расспросили о здоровье, еще раз проверили цель боевого задания. Вопросов не было. Пожелали нам доброго пути, крепко пожали руки...

Солнце весело улыбалось, помахало своими лучами и село за сопки. Сразу же подул колкий ветерок. Крепко подмораживало. Батальон на лыжах построился в колонну по четыре. Олене-санный поезд вошел в колону так, что справа и слева по ходу оказался совершенно скрытым между шеренгами. На марше соблюдалась тишина. Лишь шуршали лыжи, да полозья саней, пощелкивали косточки в оленьих ногах. Не говорили, старались не кашлять, ни чихать. Курение исключалось.

Останавливались при каждой встрече с секретами-дозорами, охранявшими наш путь...

В стане врага - на опорных пунктах, одна за другой метались вверх осветительные ракеты. Немцы боялись темноты, хотя уже начинался полярный день. Настроение у всех было приподнятое. Шли налегке - грузы тянули олени. Припоминались слова песни: "Если смерти, то мгновенной, если раны не большой". Каждый разведчик знал, что если будет ранен, его уложат в конверт на оленьи сани и привезут домой. Без оленей раненому приходилось на своих лыжах лежать или ехать на товарищах. Каково?

К утру 29 апреля батальон прибыл в заданный район между двух опорных пунктов. Легкий ветерок со стороны доносил запахи жилья и дыма. Быстро поротно рассредоточились в круговую оборону, окопались, замаскировались. Штурмовая группа оседлала вражескую контрольную лыжню, по которой днем между опорными пунктами, ходили немецкие дозоры. Ездовые бойцы моего взвода торопились развозить орудия на огневые позиции, так как до дневного света оставалось около часа, а надо было рассредоточить и замаскировать каждому по 10 оленей, трое саней и самому окопаться, подготовиться к бою...

Около скал среди кустиков по склонам, рыли в снегу траншеи, в них размещали оленей и сани. Иногда приходилось оленям связывать ноги и класть их лежа, закидывая снегом. Следы, чтобы их не было видно с воздуха, заметали ветками. Проверив маскировку, я разрешил напиться. В окопчиках таяли снег в кружках, на баночках-спиртовках (жми-дави). Над этим же огоньком подсушивали портянки. За час работы лопатой люди вымокали от пота. Неутомим бывал в эти часы помкомвзвод сержант Филиппов Ф.С.

Каждый знал, что плохая маскировка равносильна предательству. Рассветало. Первые лучи солнца пробивались сквозь утренний туман. Вдруг тишину прорвали взрывы гранат. Зазвучали короткие очереди автоматов и ручных пулеметов. Фашистские егеря необыкновенно рано пошли по своей контрольной лыжне и нарвались на нашу штурмовую засаду. Бой завязался...

Немцы не подозревая, что у них под носом целый батальон, да еще с артиллерийско-минометным огнем, оравой, без верхней одежды и без лыж (наст хорошо держал) с автоматами, гранатами-палками, выбежали из опорного пункта на помощь своему дозору. Неожиданно для них грохнули наши пушечки. Разрывы снарядов отсекли ораву немцев от опорного пункта и положили в снег.

Со стороны Луостари, из-за сопок появилась "рама" - (Фока-Фу)- она шла бреющим полетом. Наши зенитные пулеметы заставили ее приподняться и отклониться, но тем не менее она "увидела" расположение батальона и вызвала на него артиллерийский огонь. Наши артиллеристы-разведчики этого и ждали. Они фиксировали расположение огневых позиций противника. Вокруг над нами завыли немецкие бомбардировщики, но не успели они еще присмотреться, как появились наши "Миги" и врезались в их боевые порядки. Бой разгорелся на земле и в воздухе. За Мигами подошла парочка "Илов"... После их работы снег почернел, фашисты не шевелились.

В это время ко мне подошел санитар, за ним носилки с раненым: "Тяжело ранен командир дивизиона, осколком рассечены ребра, грудь вскрыта. Комбат приказал под вашу ответственность срочно эвакуировать раненого домой. Для прикрытия выделены два автоматчика!".

Фельдшер указал на носильщиков... Огонь со стороны врага усилился. Над нами чаще стали рваться шрапнели, свистели и пели осколки. Я посмотрел на раненого... Мы встретились глазами, узнали друг друга. Только вчера познакомились, вместе проверяли крепление пушек к саням. Очень симпатичный юноша-еврей, старший лейтенант. Он страдал от раны, но все же нашел силы - улыбнулся. Думаю - спасать надо, а как? На одних санях раненый с ездовым... На вторых два автоматчика, управлять оленями не умеют, отстанут и оленей еще отпустят. Решил отдать свою боевую четверку белых оленей. Через несколько минут раненный вместе с носилками был уложен на сани головой к передку, укрыт оленьей постелью, у его ног разместились автоматчики. Лучший наездник ненец Перфирий Хатанзейский "встал на полоз" и лебеди-олени полетели,прикрываясь облачком снежного вихря! Через три часа рация сообщила - "раненный доставлен благополучно!". Не знаю дальнейшую судьбу раненого, а ездовый товарищ Хатанзийский после войны служил сверхсрочно командиром взвода и вышел на пенсию, проживает на железнодорожной станции Тайбола в Мурманской области.

Разведка боем продолжалась вторые сутки. Приходилось менять огневые позиции орудий. Быстро энергично действовали ездовые оленеводы, перетягивая ночью на оленях орудия, не робели от звука осколков и пуль. Вечером бой стих. Пошел снег. Мы получили приказ на марш...

Под утро тридцатого апреля батальон вернулся домой благодаря высокой дисциплинированности и умению бойцов-ездовых хорошо использовать местность для укрытия от огня. Большого урона оленей не было. Задание свое они выполнили.

Осенью 1944 года в октябре месяце настали решающие дни разгрома и изгнания фашистских захватчиков со священной древнерусской Печенгской земли. К началу боев санного пути еще не было и большинство личного состава оленетранспорта находилось в боевых порядках наступающей пехоты. Самые опытные, выносливые бойцы и сотни лучших оленей были переданы в 126-ой корпус соединения полковника Соловьева. Корпус скрытно обходил правый фланг обороны противника. Значительно левее своих зимних маршрутов. На этот раз олени шли под вьюком, с обрезанными рогами. Вьюк - обыкновенный мешок, в нем два ящика арт- снарядов, перекинутых через спины животных, снизу привязанных ременной подпругой. Пушки-горняшки вьюком несли лошади... Покрытые плащ-палатками люди и животные на желто-зеленом осеннем фоне тундры хорошо маскировались. Среди "бела дня" переходили вброд реки Титовку и Печенгу. Немецкие самолеты низко кружились над головой, видимо приняли наступающих за своих. Таким образом, соединение скрытно подошло к цели - главному военному аэродрому врага Луастари. В бою за аэродром погиб наш лучший боец-ездовый комсомолец - саами Яша Матрехин из Йоканьги. Много раз он ходил на оленях в тыл врага. Сотни раненых вывез с поля боя... Общий любимец, веселый, дисциплинированный боец. Командование посмертно наградило его орденом "Отечественной войны". Орден был вручен его родителям в торжественно-траурной обстановке.

В канун Нового 1948 года командиру взвода оленетранспортного батальона старшему сержанту П.Л. Хатанзейскому было приказано прибыть со взводом в район учений соединения. Марш совершить ночью, скрытно. Днем появлялась авиация условного противника. К исходу суток 31 декабря 1948 года взвод подошел к широкой водной преграде - водохранилищу Туломской ГЭС близ поселка Мурмаши Мурманской области. Каждый из тридцати бойцов управлял "поездом" из трех следующих друг за другом упряжек. Кроме трехсот запряженных оленей, со взводом шел резерв в 500 голов. Всего было 35 человек , 90 саней и 800 оленей. Не получив разрешения на проезд по плотине ГЭС, товарищ Хатанзийский принял решение форсировать водохранилище по льду. Ниже плотины ГЭС переход был исключен, шел прилив, шумели волны незамерзающего Кольского залива. Никто не знал, что накануне из водохранилища Туломской ГЭС спустили много воды... Лед местами треснул и приподнялся не "опираясь на воду". Взвод рысью благополучно достиг середины водоема. На узкой скольэской полоске льда перешел на шаг и, наверняка, благополучно бы проскочил до берега, но его здесь догнал табун резервных оленей. Лед на трещине обломился. Восемьсот животных, сани и люди в считанные минуты стали погружаться в ледяную воду...

Мужественный командир товарищ Хатанзейский не поддался панике... Голосом и личным примером он ободрял своих бойцов. "Олени не тонут! Они как боны!»! Держись на санях! Гони хореем вперед! Только вперед!". Сам первым выскочил на крепкий лед, выдернул вожака, за ним всю упряжку. Оленеводческим зовом он манил табун за собой... Сотни оленей пригнали на лед, но лед обламывался, животные с шумом погружались снова в воду. Снова прыжки на лед и снова обвал. Так бились около двух часов, пробив прорубь до 300 метров в диаметре. Наконец-то пришел прочный лед! Олени выбирались на лед, вытягивали сани и коченеющих людей. От мороза парила полынья. Люди шли к берегу, как белые медведи. Олени покрывались морозом, как пеной, бежали в лес на ягель.

Высокую воинскую дисциплину, выносливость и находчивость проявили молодые первого года службы солдаты из народностей севера. Выстояли и победили стихию!

Исключительно выдержанный и обаятельный человек их командир Перфирий Леонтьевич Хатанзейский оказался на высоте долга - командира Советской Армии. На берегу их ждали. Стояли палатки, жарко топились печи... Сухие чистые простыни, белье и одежда... Горячий чай и новогодний ужин, кратковременный отдых восстановили силы бойцов. Взвод вскоре продолжал марш и во время прибыл в район учений. На учениях отлично выполнял поставленные задачи.

Давно закончилась война. Сотни оленеводов севера за свои боевые заслуги награждены боевыми наградами. Тысячи участников награждены медалью "За оборону Северного Заполярья", "За победу над Германией" в войне 1941-45 годов.

Бывшие солдаты и командиры из оленетранспортных подразделений и сейчас трудятся, а многие уже на заслуженном отдыхе, живут в своих родных селениях, сказочно изменившихся, с полным комфортом быта и городской культуры.

Помню, как будто совсем недавно, в землянке шло партсобрание. Принимали в партию молодых сержантов ненцев - Витю Маягина и Колю Ледкова... Виктор Маягин после армии бессменный руководитель передового совхоза. им. Ленина в Мурманской области, Николай Егорович Ледков закончил высшее образование, работал председателем Окрисполкома ненецкого Национального округа Архангельской области. И таких ни единицы.

Большинство же бывших военных оленеводов не отстало от оленеводства, работают в тайге, в тундре, разводят замечательных животных, действительно "благородных оленей", которые еще в "век мамонта и северного оленя" людям давали одежду и пищу.

Добросовестно, как и в годы войны на защите своей великой Родины , оленеводы выполняют свой долг. А если потребуется, то все, как один, по зову Партии и Родины, станут выполнять боевые задания, до полного разгрома врага! Такими их воспитала интернациональная дружба, Советская власть, великая партия Ленина!

т. С.П. Шерстобитов
Бывший командир отдельного оленетранспортного батальона Беломорского военного округа.
Ком-р оленьего транспорта 10-й гв. стр. дивизии, ст. л-т.
Капитан запаса.