Охота

Охота на млекопитающих и птиц до недавнего времени занимала в хозяйстве саамов столь же значительное место, как и рыболовство. По мере удаления в глубь истории значение охоты возрастает и, наоборот, приближаясь к нашим дням, уменьшается. Охотой саамы добывали пищу, шкуры для одежды и материал для изготовления различного инвентаря. Развитие меновых отношений с русскими значительно видоизменяет направление охоты: она становится не только средством удовлетворения натуральных потребностей, но и средством извлечения товарной продукции в виде дорого ценимых соседями шкур. Шкуры пушных зверей дают возможность приобретать железо, ружья, боеприпасы и ткани. Превращение пушнины в устойчивый денежный товар вовлекает саамов в сферу рыночных отношений, создаются условия для активизации охоты и даже хищнического истребления зверя.

За исключением окончательно истребленного к середине XIX века бобра (майе) и потерявших вследствие малочисленности промысловое значение диких оленей (коньт) и лосей (сырв), объектами охоты саамов на занимаемой территории были песец (нял), куница (нить), лиса (римь), белка (выррев), горностай (пуйтэ), медведь (тал), волк (пальтэс), росомаха (киетьк), выдра (чевречь). Из боровых птиц промысловое значение имели: куропатка (рехьт), глухарь (чухч), рябчик (пынкэв). Из водоплавающих особым предпочтением пользовались: гусь (чуэнь), лебедь (нюхч), гага (тахт), утка-звонуха (чуэдик), чернуха (кавнас) и другие породы уток.

Сведения об охотничьем инвентаре древнейших саамов скудны. Это объясняется относительно ранним распространением среди них огнестрельной кремневой пищали ( не позднее конца XVI начала XVII веков) и плохой сохранности материала, из которого изготовлялись предшествовавшие огнестрельному орудию, как кость, дерево и древесные волокна. Наибольшим распространением пользовались лук и стрела, а также самострелы и самоловы.

При охоте на дикого оленя и лося саамы широко применяли облавный гон животных и ловчие ямы и устанавливали между деревьями силья-ангасы (петли, изготовленные из корней сосны). Попавших в ямы и петли животных добивали дротиками и кольями. По мере усовершенствования лука и приручения оленя охотились с манщиками, по способу, изложенному в разделе об оленеводстве. Крупных хищников, как медведь, волк, рысь и росомаха, били из самострелов, рогатиной или дротиком. Медведя преимущественно в берлоге - коллективно. Волка и росомаху (так же, как часто и лося) старались замучить, гоняя на лыжах по глубокому снегу и добивали кольями. По словам старых саамов, имелись разные ловушки, начиная от пасти (рать), где животное придавливалось деревом или камнем, до хитроумного приспособления в виде гладкого, скользкого столба, облитого водой, с зубцами на конце и приманкой. Зверь (росомаха или волк), прыгая, схватывал мясо и застревал лапой меж зубьев. Будучи лишен точки опоры на подмороженном скользком столбе, он висел таким образом до прихода хозяина ловушки. Мелких пушных зверей добывали, пользуясь луком, самострелом и ловушками, подробно описать которые даже старики затруднялись. Птиц ловили сильями (шышч), петлями (кил), для которых плели веревки из оленьих жил, а также сетями из древесных или льняных нитей.

Ко второй половине XIX века кремневую пищаль вытесняет винтовка системы "Бердан" с магазинным затвором, затем "Винчестер" и "Ремингтон".

Охотничий сезон на пушного зверя начинается в первых числах ноября. Западные и центральные саамы (Нотозерского, Бабинского, Печенгского, Сонгельского, Екостровского, Ловозерского и Воронинского селений) охотились преимущественно в лесах и горных районах полуострова на белку, лисицу и куницу. Объединившись по 2-3 человека, брали собак, продовольствие и уезжали на оленях на 2-3 месяца в районы охоты. Поселившись в специально для этого выстроенной избушке, отправлялись поодиночке в разные стороны. Израсходовав провизию, через день, два или три возвращались на базу, отдыхали, снимали шкуры и снова отправлялись на промысел.

Восточные саамы (иоканьгские, понойские, сосновские, лумбовские и семиостровские) охотились преимущественно на белых и голубых песцов, красных и чернобурых лисиц и росомах.

Охотничьи угодья саамов были распределены между селениями, и в пределах селений строго запрещалось охотиться на чужой территории. Меньшее значение имели запреты в пределах рыболовных угодий своего селения. Однако с разрешения владельца можно было охотиться в его вараках, если он не собирался сам пойти на охоту. В том случае, если жители погоста обнаруживали на своих угодьях охотника из чужого селения, они могли обложить его штрафом, выпороть или даже отнять или поломать ружье.

Саамы селений Иоканьгского, Сосновского и Лумбовского, частично Каменского и Семиостровского, занимались в весеннее время береговым промыслом морского зверя, т.е. "ходили на тороса". Промысел начинался во второй половине февраля. Команда из 5-6 человек убивала в день до 200 голов зверя. Добычу делили между всей командой поровну. Продавали на месте русским торговцам.

Промыслы оканчивались в конце марта. Добывали таким образом тюленей (нэриа, нуэри), лисуна, вытелка и белька.

Саамы, проживавшие в западной части Мурманского побережья, пользовались тем, что море почти ежегодно выбрасывало на мель мертвых китов (валесь), или же киты не успевали уйти из губы с отливом и обсыхали. Этих китов они продавали кольским купцам.

Обилие в лесах и тундрах западной и центральной части полуострова боровой дичи делало выгодным промысел белой куропатки и глухаря. Глухаря били на весенних токах из винтовок, осенью - из-под лайки. На куропаток охотились преимущественно сильями, ставя петли в местах, чаще посещаемых стаями птиц или с подъездом на оленях, стреляя из ружья. Последний способ охоты весьма выгоден, так как птицы не боятся оленей и подпускают едущего на них охотника на 10-15 шагов.

Охота, так же как оленеводство и рыболовство, связана у саамов с многочисленными обрядами, пережитки которых сохраняются до сих пор; многообразен также и охотничий фольклор саамов.

Перед отправлением на охоту саамы гадали на бубнах, в каком направлении следует охотиться и где будет удача. Вопросу гаданий и всевозможных примет охотники уделяли немалое внимание. Любую охотничью добычу нельзя было вносить в вежу через вход, которым пользовались обычно. Мясо дикого оленя, например, саамы протаскивали через окна в задней части вежи или через дымовое отверстие. Охотничьим сейдам приносили в жертву рога, вырубленные с частью черепа, в который клались кусочки от всех частей оленьей туши; у сейдов заговаривали оружие и просили удачи в охоте.

В сказках, отражающих связь саамов с окружающим животным миром, часто повторяется мотив чудесного превращения человека в животное и следующее затем перевоплощение снова в человека. Нередко колдуны превращаются в диких или ручных оленей. Одна из сказок повествует о превращении старика в медведя на зиму и весной - в человека: не желая обременять семью, старик уходит в лес и, оборотившись медведем, засыпает в берлоге на всю зиму. Весной возвращается в семью, приняв человеческий образ, осенью повторяет превращение. Его находит по следам жена и также превращается в медведицу. Дети в поисках родителей находят берлогу и убивают отца, мать, упав на труп медведя, снова принимают человеческий образ, но с медвежьей лапой.

В сказках отражается понятие саамов о простоте медведя и хитрости лисы. Голодная лиса, оказавшись на острове с голодным медведем и другими зверями, заставляет его сначала убить прочих зверей, а когда их мясо оказывается съеденным, ложится и, сунув голову к животу, притворяется, что кушает. "Что ты, лиса, ешь?" - спрашивает медведь. "Кишки свои ем, - отвечает лиса. - Брюхо распорола себе". Голодный медведь разрывает свой живот лапой и издыхает, став добычей хитрой лисы.

В охотничьих песнях саамы поют о встрече с медведем, о необычайном спасении охотника, об охоте на диких оленей или песцов.