Лопарские сейды

Статья Визе, обобщающая полевой материал экспедиций 1910-1911 гг. в центральную часть Кольского полуострова, во многом не потеряла своего значения и по сей день. Визе не только использовал собранный им материал, но также подготовил историографический обзор проблемы по шведским и норвежским источникам XVII-XIX вв.

---

Непосредственным предшественником Визе в части научного описания саамской культуры можно назвать Н.Н. Харузина, на книгу которого «Русские лопари» Визе неоднократно ссылается. Метод, к которому прибегает Визе, чтобы объяснить сущность явления, заключается в сравнительном анализе саамских мифологических рассказов и бывальщин. Исследователь приходит к выводу, что культ сейдов вырос из почитания саамских шаманов-нойдов и общих анимистических взглядов «первобытного» саамского язычества, при этом Визе отрицает связь сейдов с культом погребений. «Лопарские сейды», конечно, не лишены штампов, подчас, стиль исследователя сумбурен, логически не выверен, превалирует описательность. Работу В.Ю. Визе, вероятно, следует оценивать как новаторскую для своего времени, внесшую большой вклад в развитие отечественной этнологии саамов. В кон.XIX–нач. XX в. в странах Фенноскандии начинается активное изучение культуры аборигенных народов, которое охватывало практически все сферы традиционных практик. Однако, если в Швеции, Норвегии и Финляндии этот процесс фактически не прерывался в течение XX в., то в России, из-за крайней идеологизированности любого вида исследований, темы, связанные с духовной культурой современных традиционных народов, оказались «похороненными» вплоть до 1960-х гг., а в полном объеме (с публикациями по узкоспециализированной тематике) восстановлены лишь в 1990-е годы. В этой связи статья Визе приобретает важнейшее значение для отечественной историографии.

Визе В.Ю. Лопарские сейды //Изв. Архангельского общества изучения Русского севера. – 1912. - №9. – С.395-401; № 10. – С.453-459.

Cсылки автора выправлены в соответствии с библиографией оригиналов использованных изданий

 

---

Лопарские сейды

[№9, 395]

Во время моего двукратного путешествия по Кольскому полуострову в летние месяцы 1910 и 1911 гг. я имел случаи сталкиваться с лопарями трех погостов: Экостровского, Массельгского и Ловозерского. Лопари первых двух погостов в значительной мере подверглись влиянию русских и за немногими исключениями вовсе потеряли свои этнографические особенности. Это и неудивительно, принимая во внимание местоположение этих погостов на тракте Кандалакша — Кола; общение с русским элементом здесь довольно тесное, особенно благодаря тому, что, как лопари, так и лопарки нанимаются «ямщиками», т. е. гребцами, для обслуживания проезжающих по тракту. Из Массельгского погоста некоторые лопари принимают участие и рыбных промыслах на Мурмане, где, конечно, они подвергаются влиянию наших поморов. В другом положении находятся лопари ловозерские, погост которых расположен в самом центре полуострова. В летние месяцы доступ в этот погост очень затруднителен и благодаря этому летом прекращается всякое сообщение между жителями погоста и берегами Ледовитого океана и Белого моря. С наступлением зимы сообщение, конечно, устанавливается, но и далеко не все лопари бывают зимой в Кандалакше или Коле — этих двух пунктах, где происходят торговые сношения между русскими и лопарями. В мурманских промыслах ловозерские лопари принимают участие, только весьма редко; главными средствами их существования являются рыбная ловля на озерах, оленеводство и отчасти охота, т. е. те же занятия, которыми жили их предки много веков тому назад.

Интересуясь следами языческих верований и обрядов среди современных русских лопарей, я рассчитывал найти такие следы скорее всего у ловозерских лопарей и мои надежды не обманули меня: среди ловозерцев еще до сих пор сохранилось много преданий старины, которые они чтут и к которым, видимо, еще сильно привязаны. Конечно, со временем и они забудут заветные сказания седой древности, да уже и сейчас начинают их забывать. В разговоре со мной они не раз жалели, что мне не удалось послушать старика Фаддея, несколько лет тому назад умершего. К этому Фаддею лопари приходили специально послушать родные предания и сказки, и по их словам никто лучше него не умел их передавать. «Что мы» — говорили они с сожалением — мы и десятого того не знаем, что Фаддей знал. А сказывать порато умел хорошо: бывало наслушаешься его, идешь [396] потом по суземку домой. так звон в ушах и стоит. Вот он как сказывать умел». Мастерицей передавать предания слыла и старуха Ольга, умершая в 1907 году 120 лет от роду. Лопари мне рассказывали про эту Ольгу, что за всю свою жизнь она ни разу не была в церкви и не исповедовалась. На замечания лопарей, что она не хорошо поступает, не исповедуясь, она отвечала, что ей незачем для этого ходить в церковь: «иду на восток и как встречу дерево побольше, сосну ли, ель — ему и исповедаюсь». Здесь ясно слышен отклик того давнего времени, когда язычники лопари обоготворяли природу и, между прочим, поклонялись пням.

Считаю нужным заметить здесь, что лопари чужим, незнакомым людям сообщают свои сказания чрезвычайно неохотно. В первый мой приезд в Лапландию мне стоило больших усилий добиться от них хоть каких-нибудь сведений о существовании преданий и сейдов в частности. На все мои попытки завести с ними разговор на эту тему, я получал всегда одни и те же стереотипные ответы: «не знам, не знам» или «а кто его знат» и т. п. Такая скрытность, боязливость и недоверие к незнакомцам вообще лежат в характере лопарей. Когда мы в первый раз пришли в Ловозерский погост (это было как раз в Петров день, когда лопари, летом живущие в вежах на соседних озерах, съезжаются в погост), кто-то из лопарей пустил слух, что мы «шведы» т. е. разбойники, так как в представлении лопарей шведы и разбойники — синонимы. Прибавляли, что у нас за горами, на Умбозере, остался отряд в сорок человек, а что мы пришли только с целью разведать все, чтобы потом удачнее напасть на погост и разграбить его. Слух этот быстро распространился среди лопарей и о собирании этнографических материалов нечего было и думать. Лопари, обыкновенно проводящие Петров день в веселых играх, пении и главным образом обильных возлияниях, на этот раз не вылезали из своих пыртов (лопарская изба) и на следующий же день разъехались по окрестным вежам. Вскоре нам удалось убедить их в том, что мы не шведы, а пришли в их страну с самыми миролюбивыми намерениями; лопари добродушно смеялись над тем, что принимали нас за разбойников, и человека, пустившего этот слух, обозвали дураком.

 

Мало-помалу мы сумели заслужить их полное доверие и между нами установилась дружба, в самом хорошем смысле этого слова. Не раз лопари оказывали нам серьезную помощь, причем помощь эта оказывалась всегда без всяких корыстолюбивых помыслов, так как финансовые обстоятельства нашей экспедиции были весьма плачевны, что лопарям было хорошо известно. Вместе с дружественными отношениями лопари сделались и более словоохотливыми. Один лопарь говорил мне, что случалось и раньше, что приезжие люди начинали расспрашивать их о том, как в старину деды жили, просили петь и т. п. Да, так мы и станем им все рассказывать! Пришли, сказали «пойте», да и ушли. Нет, ты поживи у нас, дай посмотреть какой-то ты сам есть и, если добрый человек, то, пожалуй, и споем. А то больно ты быстрый! В таком недоверчивом отношении лопарей к приезжим, в частности к «проферсолам», как они называют ученых исследователей, отчасти виноваты и последние. В 1910 г. вскоре после нас по Умбозеру проезжал один шведский этнограф. На одном из островов Умбозера, Wulsuol’е он для того, чтобы [397] добыть лопарские скелеты, тайком разрыл лопарское кладбище, причем разрыл не только старые могилы, но и несколько могил, где покоились останки лопарей, которых ныне живущие лопари еще помнили живыми 1. Конечно, такой поступок должен был глубоко возмутить лопарей, вообще религиозных и суеверных.

В этой статье я коснусь культа сейд, культа священных камней, следы которого еще живы среди современных ловозерских лопарей. Эта тема тем более интересна, что русский этнограф Н. Харузин, посетивший русскую Лапландию в 1887 году, пишет, что он не нашел «ничего, что могло бы подтвердить факт существования среди современных русских лопарей почитания сейдов» 2. Харузин пробыл в Лапландии только половину лета и, насколько мне известно, в Ловозерском погосте не был, да и вообще его исследования о русских лопарях являются главным образом результатом записей со слов других лиц, нежели результатом личных наблюдений над лопарями.

У лопарей дохристианского периода существовало 2 религиозных культа: культ высших богов и культ священных камней — сейдов. Последний культ относится к фетишизму. Явление, когда народы избирают в качестве фетишей камни, чрезвычайно распространено на всем земном шаре. Камням поклоняются и в Индии, и в центральной Австралии и в Африке, и вероятнее всего, все народы, находясь еще на низком уровне развития, когда-нибудь поклонялись камням! У приполярных народов этот культ достиг сравнительно очень большого развития. Самоеды поклоняются священным камням, которые называют Hahe (сюда же относятся их Sjadaei), и этот культ по словам Кастрена совершенно тождественен с лопарским культом сейд. У остяков мы находим культ Jiljan, который также имеет много сходственного с поклонением сейдам. Что почитание камней у приполярных народов, в частности у лопарей, получило особенно большое распространение, объясняется отчасти влиянием окружающей природы. Полярные народы вообще чрезвычайно впечатлительны, тем более что истерия и эпилепсия сильно распространены среди них, что засвидетельствовано многими путешественниками и исследователями и составляет давно известный факт. Эта склонность северных народов к истерии и эпилепсия обусловливается несомненно влиянием длинной полярной ночи и вечного дня полярного лета при весьма неудовлетворительных условиях жизни вообще. Принимая во внимание общую бедность и однообразие природы дальнего Севера, делается ясным, что причудливые формы гор несомненно должны были влиять на восприимчивую душу дикаря. Только тот, кто сам бывал в Лапландии, видел эти фантастические очертания лапландских скал, озаренных то полуночным солнцем, то северным сиянием, вслушивался в царящее кругом молчание, в котором как бы застыла вся природа, тот поймет, какое огромное влияние эта, иногда чудовищно сказочная природа должна была оказать на первобытного лопаря. О том, насколько распространен был культ сейд, свидетельствует большое число сказаний, отчасти сохранившихся и до сих пор [398] среди лопарей, а также распространенность по всей Лапландии разных географических названий с корнем «Seit», напр. Seitjavr, Seitjok, Seitwaara и т. п.

Так как различные исследователи дают несколько различные определения слову «сейд», то я считаю необходимым разобраться здесь в этом и выяснить истинное и точное значение этого слова. Прежде всего нужно заметить, что в отдаленную языческую эпоху это олово имело несколько иное, более широкое, значение чем то, какое ему придают современные лопари.

В словаре Lindahl’а сейды определяются как каменные или деревянные изображения, которые употреблялись лопарями в их религиозном культе 3. С этим определением почти сходно определение, какое дает сейдам известный исследователь финно-угорскнх народностей Кастрен: «сейды означают идолов, которыми лопари пользовались при колдовании» 4. v. Dueben усматривает в сейдах главным образом домашних богов, настоящих пенатов, покровительствующих либо лопарской семье, либо отдельной личности 5. Этого же мнения придерживается отчасти и вышеупомянутый Кастрен 6. Но наиболее верное определение дает Шеффер, посетивший Лапландию в XVII веке. «Слово сейд» — пишет он — обозначает всякого рода божественность (toute sorte de Divinitez) 7. В том, что Шеффер прав, приписывая слову сейд такое широкое значение, а не узкое значение домашних богов-покровителей, меня убеждают следующие соображения. Tornaeus 8, а также Samuel Rheen, которого цитирует Шеффер, упоминают, что лопари обладают каменными изображениями бога охоты Сторъюнкаре и изображения эти (большею частью простые, необработанные камни) в некоторых местностях Лапландии называют сейдами. Кроме того Шеффер сообщает, что изображение бога грома Айеке (он же Тирмес) — лопари делают из дерева и такое изображение также называют сейдом 9. Из этого становится ясным, что под сейдами древние лопари понимали не только изображения домашних богов, но вообще всякий предмет, который по их мнению обладал чудодейственной, волшебной силой. Что главное значение этого слова заключается не в том, что сейды являются защитниками лопарского дома, а в самой сверхъестественности, присущей некоторым предметам, — это видно и из того, что слово это встречается в древненорвежском именно в этом смысле 10. В Эдде встречается слово Seidhr в смысле «волшебство», еще чаще находятся слова с корнем seid в сагах: seidhberendr — волшебннк, sidha — колдовать 11.

Волшебные свойства приписывались древними лопарями различным неодушевленным предметам, как-то: камням, которые при[399]давали иногда вид человеческой или какой-нибудь другой фигуры, но которые обыкновенно вовсе не обрабатывались, пням, карягам, разным идолам. К сейдам же относятся так называемые saiwa-keidke «священные камни» и passe-wara («священные горы») В финляндской Лапландии saiwa-keidke иногда называют kenttya-kiwet; (от финских слов kenttya — место стоянки или вообще жилья, и kiwi — камень) 12.

О деревянных сейдах сообщают нам лишь немногие писатели. Торнеус упоминает о сейде, который стоял в центре Торниосской Лапландии и назывался Wirku-Accha (Uiran Akka) 13. Этот сейд пользовался большой славой и окрестные лопари часто посещали его и приносили здесь жертвы. Он был ни что иное, как простой пень. Шеффер говорит, что у лопарей были и деревянные и каменные сейды. Первые назывались Muorra-Jubmal («деревянный бог»), вторые Kiedkie-Jubmal («каменный бог») 14. Hoegstroem, живший в шведской Лапландии в первой половине ХVІІІ века, еще сообщает о сейдах, вырубленных из корней и изображавших человеческую фигуру, но уже Кастрен нигде не мог найти и следа деревянных сейдов 15. Очевидно, что деревянные сейды исчезли значительно раньше каменных.

О каменных сейдах сообщают почти все писатели, интересовавшиеся языческой религией лопарей. Tornaeus описывает сейдов, которые стояли на острове, расположенном почти посередине водопада Darra (Торниосская Лапландия) 16. Здесь находилось всего пять сейдов, причем все они видом своим напоминали человеческую фигуру. Наибольший из них был величиной в человеческий рост, он стоял в центре, окруженный четырьмя меньшими сейдами. Эти сейды носили также название Сторъюнкаре, т. е, очевидно, были посвящены этому богу. Но уже в XVI веке, по свидетельству Торнеуса, это капище было заброшено, вероятно, вследствие большой опасности, с которой было связано достижение этого острова 17. Hoegstroem описывает трех сейдов, находившихся недалеко от Gelliware (Шведская Лапландия): «Kaappowoma», «Sagga guoika» и «Stuoramis passe» 18. В цитируемом мною труде Шеффера, а также в книге Dueben'а «Om Lappland och Lapparne» находится несколько изображений сейдов: это простые камни, даже не всегда отличающиеся своеобразной формой.

Что касается до passe-wara — священных гор и скал, — то Samuel Rheen в одной Лулеосской Лапландии насчитывает их до тридцати. Названия и местоположения всех этих passe-wara приведены в книге Шеффера 19. Acerbi, бывший в норвежской Лапландии в конце ХVШ века, рассказывает о двух passe-walk (он переводит это словами «священное место»), которые назывались «Finne Kirke» и к которым лопари питали большое уважение, граничащей со страхом. Проезжая мимо этих гор, они никогда не рисковали раскинуть вблизи свои чумы, боясь, что крик детей или какой-нибудь другой шум не обеспо[400]коил бы священные горы и тем самым они не навлекли бы на себя какой-нибудь напасти 20. Fellman в 1829 году близко сталкивался с русскими лопарями, у которых был сейд; этому сейду они приносили жертвы, веря в то, что, если его умилостивлять дарами, он приносит добро и между прочим излечивает от болезней 21 Кастрен в своих путевых воспоминаниях передает рассказ лопарей об одном сейде, который стоял на берегу озера Seidajarwi (вблизи Peldotunturi) 22. Он же описывает сейда, которого он видел на одном из островов озера Энаре. Этот сейд был искусственно сложен из небольших камней и как формой, так и величиной походил на человеческую фигуру. Лопари, которые служили Кастрену в качестве проводников, относились к этому сейду с суеверным страхом, полагая, что в камне обитает злой дух. Из боязни, что этот дух пошлет дурную погоду, они торопили Кастрена скорей покинуть это место 23. Случай этот является последним, когда путешественнику удалось видеть сейда, искусственно обработанного человеком. Что такие сейды исчезли раньше, чем простые необработанные камни, вполне понятно, т. к. камни, изображающие человека, являются настоящими идолами и к уничтожению таковых христианские миссионеры и законоучители прилагали наибольшее старание. Преследование веры в сейдов и уничтожение последних началось вообще очень давно и тем более удивительным является то упорство, с каким это верование держалось в течение многих-многих веков, отчасти сохранившись даже до настоящего времени. Об уничтожении сейдов рассказывает между прочим еще Торнеус, сочинение которого относится к 1672 году. Вот этот рассказ 24.

«В деревне Pjaldo-Gaerf жил Peter Pjaiwia, честный, зажиточный и богобоязненный лопарь. Два года тому назад он умер, оставив после себя многих сыновей. Одно время он был ревностным поклонником своего сейда. Однажды случалось, что в его стаде пало много оленей и поэтому он особенно ревностно начал молиться своему сейду; однако это ничего не помогало: падеж оленей продолжался. Тогда он со всеми своими сыновьями, захватив предварительно большое количество сухих дров, отправляется к сейду, украшает его сосновым хвоем и в качестве жертвы приносит ему шкуры, рога и головы убитых оленей. Все падают на колени и обращаются к сейду с горячей мольбой, чтобы он подал бы им какой-нибудь знак в доказательство того, что он является богом. Так как такого знака не последовало, все снова встали, бросили дрова на сейд, и подожгли их: таким образом сгорел идол, которого почитала целая деревня. После этого Pjaiwia сжигал всех сейдов, где их только ни находил, а своего старшего сына — Wuolabba — послал в знаменитое лопарское село Энаре, чтобы и он сжег там всех сей[401]дов, каковых насчитывалось в том селе немалое количество. Wuolabba исполнил это, но затем был принужден бежать в Норвегию, где он находится и до сих пор» 25.

[№10, 453]

Несмотря на то, что со временем лопари (по крайней мере, русские) сделались довольно ревностными христианами, у них наряду с христианской верой сохранились и отчасти языческие верования, в том числе и почитание сейдов. В некоторых местностях, очевидно само название «сейд» исчезло и лопари старые сейды просто называют kieddik (kedgi), т. е. «камень», прибавляя к этому различные названия, напр. Mientasch- kieddik, Rept-kedgi и т. п. С некоторыми из таких камней связаны предания, которые указывают на то, что камень этот некогда почитался лопарями как сейд, относительно же других в памяти лопарей остались одни только названия. Но в более глухих [454] местах Лапландии еще до сих пор сохранились, как само название «сейд», так и вера в то, что сейд, смотря по тому, относятся ли к нему с уважением или нет, может приносить добро или зло. Мне даже удалось установить факт, что и жертвоприношения сейдам не совсем еще прекратились, хотя, конечно, приняли несколько иную форму.

У писателей более позднего времени мы находим следующие сведения о сейдах. Friis сообщает, что один лопарь в Финмаркене в начале второй половины прошлого века ежегодно приносил жертвы сейду. В 1871 году лопари высказывали Фрису уверенность в том, что в торниосской Лапландии лопари тайком продолжают совершать жертвоприношения своему сейду 26. Rabot в 1881 году нашел перед священным камнем Aktisk большое количество оленьих рогов и полагал, что лопари еще и в то время приносили здесь жертвы 27. Харузин сообщает предание, связанное с Rept-kedgi (Репт-камень), со священным камнем, находящимся недалеко от Печенги, на тундре Уг-ойв. По словам лопарей этот камень есть окаменевший нойда (колдун); в его власти посылать хорошую или дурную погоду 28. Харузин же упоминает о горе Сидовар (недалеко от Чалмозера, через которое протекает Пазрека), около которой в старину происходили жертвоприношения; смотря по желанию, священная гора даровала ту или иную погоду 29.

Что касается до жертвоприношений, которые древние лопари совершали около сейдов, то мы имеем об этом довольно много сведений от писателей того времени. Главным образом они состояли из различных частей оленя: рогов, головы, шкуры и т. п. Hoegstroem сообщает, что лопари-оленеводы смазывали сейдов оленьей кровью, а лопари, занимающиеся рыбной ловлей—рыбьим жиром. Этот же писатель сообщает, что лопари приносят в качестве жертвы также и птиц 30. Кастрен передает, что лопари в прежние времена никогда не проезжали мимо сейда без того, чтобы не поесть около него и часть пищи не оставить около сейда в качестве жертвы. «Еще в настоящее время (т. е. в тридцатых годах XIX века) — говорит он дальше — русские лопари соблюдают этот обычай из боязни, что в противном случае сейд пошлет им голод и другие несчастия» 31. Многие путешественники имели случай наблюдать около священных камней большие кучи оленьих рогов. Шеффер сообщает, что числа сложенных кругом сейда рогов иногда превышает тысячу 32. Такая куча рогов называлась лопарями tiorfwigardi (по другим писателям tiarve-garde, coarve-garde. Слово это происходит от tiarve — рог и garden — двор 33. В русской Лапландии еще в настоящее время можно наблюдать подобные кучи оленьих рогов, но в норвежской и [455] шведской Лапландии их, по-видимому уже не находят. Так еще Фрис утверждает, что теперь таких tiarve-garde больше не встречается, вследствие того, что оленьи рога стали предметом торговли 34.

Мне удалось видеть груду оленьих рогов — koarve-kart —на одном из островов на Ловозере. Такую же груду оленьих рогов я видел на маленьком островке на Умбозере, против той части Хибинских гор, которая называется Koaschka. Относительно последних рогов я не вполне уверен, что они были сложены здесь с целью жертвоприношения, так как они лежали в беспорядке, между тем как рога, которые приносят в жертву сейду, всегда кладут концами вверх. Впрочем, судя по виду рогов, они лежали здесь очень долго, так как все они были уже совершенно лишены оссеина и часть их успела сильно замшиться. Поэтому быть может бури, ветры, таяние снега и тому подобные причины изменили их первоначальное положение, так как я не вижу никакой другой причины, по которой лопарям понадобилось бы завозить на островок оленьи рога, как только ту, что здесь некогда происходили жертвоприношения. О том, что рога, которые приносили в жертву, всегда лежат концами вверх, мне рассказывали ловозерские лопари. Интересно, что именно таким же образом клались жертвенные рога скандинавскими лопарями еще в середине XVII века, как это ясно можно усмотреть из картины, изображающей поклонение сейду и приложенной к упомянутому мною труду Шеффера.

Сделав обзор того, что нам известно относительно сейдов и их культа от разных писателей, я теперь позволю себе привести здесь то, что мне удалось узнать о сейдах, разъезжая по вежам ловозерских лопарей.

Самым популярным сейдом в этой области считается «Kuiw» на Сейдозере (по-лопарски Seitjavr). Это озеро находится к западу от Ловозера и соединяется с последним небольшой порожистой речкой Seitjavrjok. Сейдозеро расположено чрезвычайно живописно и является, пожалуй, одним из самых красивых уголков, какие мне прпходилось видеть в Лапландии. С трех сторон оно окружено мрачными скалами Lujavr Urt’a, которые отвесно падают к озеру и отражаются в его идеально чистой и прозрачной воде. Быть может мрачный колорит, которым проникнута вся эта местность, отчасти содействовал тому, что как раз здесь мы находим сразу трех сейдов, из которых Kuiw и сейчас находится в большом почете у лопарей. Этот сейд стоит на северном берегу озера, на Kuiw-tschorr’е (kuiw по-лопарски значит старик, tschorr — гора, плоскогорие) и хорошо виден с озера. В одном месте на скале находятся трещины и эти трещины и образуют нечто подобное человеческой фигуре, которую можно различить с несомненной ясностью. Относительно происхождения этого «Старика» у лопарей существует следующее предание, которое мне передавали с небольшими вариантами три лопаря: Кузьма Данилов, Семен Галкин и Филипп Сорванов. Вот это сказание.

«Пришел на Ловозеро со своей дружиной чудской начальник Чудо-Чуерив, все они были некрещеные и начали грабить лопарей. Лопари бежали от них на один остров на Ловозере, где стоит «Старуха», которой приносят гостинцы, когда идут на охоту. Чудь [456] заметила, куда бежали лопари, села на карбаса и отправилась за ними в погоню. Тогда один лопарь стал бить в «koarve-kart» и просить, чтобы «Старуха» сделала погоду. «Старуха» услышала его и сделала большую погоду, так что вся чудь, гнавшаяся за лопарями на карбасах, потонула в озере. Остались живы только Чудо-Чуерив и его повар (по-лопарски pawra). Они успели добраться до Мотки-губы (Motka-lucht), где повар начал варить обед. А повар был колдун. Стряпает он, мешает ложкой в котле и приговаривает: «вот бы мне так трепать лопские головы». В это время подоспели лопари и, увидев чудского начальника, ранили его самострелом в ногу; в ногу же его ранили для того, чтобы взять его живым. Повар, когда увидел это, взял казну и, чтобы она не досталась лопарям, бросил ее в воду, затем и сам бросился в озеро и, как щука поплыл по Сейдъяврйоку в Сейдозеро. Там, где Tschivruai (tschivr — щебень, ouai — ручей) впадает в Сейдозеро, он вылез на берег, но здесь окаменел. Оттого и гора, которая стоит на том месте называется Pawratschorr. Чудо-Чуерив же был принужден сдаться. Он принял крещеную веру и в знак этого надел на левую ногу каньгу (лопарская обувь), которая видна на нем и сейчас. Он еще некоторое время жил среди лопарей, а когда состарился, пошел на тундру, да там и остался камнем. Еще до сих пор он стоит на том же самом месте, поэтому и тундра называется Kuiwtschorr».

Конец сказания Филипп Сорванов передал немного иначе. По его словам, когда лопари ранили чудского начальника, он не сдался, а бежал, в тундру, где и окаменел. В том же месте, где он бежал, еще до сих пор виден кровавый след.

В этом предании мы имеем указание на жертвоприношения («гостинцы», которые совершались около сейда. На мой вопрос, несут ли еще теперь «Старухе» гостинцы, лопари отвечали, что когда они проезжают мимо этого острова, они стараются не упустить случая оставить около «Старухи» кое-что из своих запасов, рыбу или что-нибудь иное. Оленьи рога в настоящее время, по-видимому, уже не приносят в жертву, но к старому koarve-kart относятся с уважением и оставляют его нетронутым. Вера в то, что во власти «Старухи» посылать ту или другую погоду, сохранилась у большинства ловозерских лопарей в полной силе. Под «чудью», которая упоминается в предании, следует понимать вообще народы, которые некогда совершали набеги на лопарей, т. е. карелов, русских и шведов. Набеги последних особенно памятны лопарям и поэтому они, передавая сказания о набегах чуди, часто называют чудь также шведами. Шведами, между прочим, в 1590 году был разграблен и сожжен Печенгский монастырь, который чтится лопарями как народная святыня. Сказания о набегах чуди очень многочисленны и распространены по всей Лапландии.

Kuiw на Сейдозере пользуется особенным почетом со стороны сейдозерских лопарей (зимой эти лопари живут в Ловозерском погосте). Проезжая на карбасах мимо Kuiw-tschorr’а, лопари опасаются громко кричать и ругаться, из боязни, что «Старик» разгневается. К нам они обращались с просьбой, чтобы и мы соблюдали бы возможную тишину вблизи Kuiw’а. Лопари избегают грязнить воду в Сейдозере, так как «Старик» этого не любит и в противном случае «не даст рыбы». Когда является надобность наполнить котел [457] водой, лопарь никогда не зачерпнет воду закопченным котлом прямо озера, как это принято обыкновенно, а зачерпнет чистым ковшем и потом уже перельет воду в котел. Если долгое время стоит дурная погода, лопари говорят: «Старик ноне сердит». Про Pavra лопари заявляют только, что он стоит себе, вреда не делает, но и сам не любит, чтобы его тревожили.

На Сейдозере же находится еще тундра, называемая Nepeslogtschorr. По лопарскому преданию в этом месте некогда окаменели три колдуньи: мать с двумя дочерьми.

На Умбозере в юго-восточном углу его, между губами Taftis-lucht и Let-lucht, находится наволок Schorrnjork; на этом наволоке, выдаваясь в озеро, лежит камень называемый Schorrnjorkseit;. В настоящее время камень этот уже не почитается лопарями за священный: «что это за сейд. Только ворожба одна» — заявил мне про него один лопарь. На западном берегу Умбозера, верстах в десяти к северу от Умбской салмы, находится камень, называемый Leip-kieddik (в переводе на русский язык «хлебный камень»). Про этот камень лопари мне ничего не могли сказать, указали лишь только, что это «настоящий» сейд. К югу от Умбозера расположено озеро, которое также называется Сейдозеро (Sеіtjаwг); из этого озера вытекает Seitjok, речка длиной около 12 верст, впадающая в Умбозеро. На этом Сейдозере находится вежа лопаря Филиппа Сорванова. Одно название озера подсказывало мне уже, что там должен был находиться сейд; действительно, когда я спросил об этом Филиппа Сорванова, он мне сообщил, что на берегу озера стоит «старуха». На мой вопрос, что рассказывали деды про этот камень, он ответил, что никаких преданий с этим камнем не связано, а что появился он тогда, когда «земля родилась». Интересно, что лопари часто называют сейдом «стариком» или «старухой»: это было в обычае также у древних лопарей. Так вышеупомянутый деревянный сейд в торниосской Лапландии в XVII веке назывался Акка, что в переводе значит «старуха».

В юго-восточной части Umptek’a (Хибинские горы) находится гора, называемая Koachwa. С этой горы (немного севернее высшей точки Koachw’ы) к Умбозеру спускаются два лога. На верху второго лога, считая от вершины Koachw’ы, лежит священный камень Mientasch-kieddik («дикарский камень»: mientasch — дикий олень, дикарь). Отправляясь на охоту за дикими оленями, лопари здесь приносили жертвы, полагая, что удачный исход охоты зависит от священного камня. В чем состояли эти жертвы в прежние времена мне не удалось узнать, в настоящее время в качестве жертвы около камня кладут пули. Таких пуль разбросано кругом камня порядочное количество. Один лопарь признался мне, что отправляясь на охоту за дикими, которых около Канозера (Kano-jawr) водится еще довольно много (встречаются иногда, хотя уже изредка, стада в 200 голов; охотник за дикими убивает при удаче 20—30 голов), он перед этим подымается на Koachw’у и оставляет около Mientasch-kieddik в качестве жертвы несколько пуль.

— Вот все, что мне удалось узнать от ловозерских лопарей касательно сейдов. Если мы сравним эти сведения со сведениями писателей более старого времени, изложенными вкратце выше, то мы с несомненной ясностью видим, что и сейчас еще почитание сейдов не совсем исчезло среди лопарей и что даже в частностях своих оно [458] имеет много общего с культом сейд древних лопарей. Тот факт, что Н. Харузин 25 лет тому назад не мог найти и следа почитания сейдов у современных ему русских лопарей, объясняется, конечно, только тем, что этот ученый не был в глухих местах Лапландии, ограничившись только легко доступными местностями, и за время своего короткого пребывания в этой области не мог тесно сблизиться с лопарями и войти в их доверие.

В заключение считаю нужным коснуться еще вопроса о происхождении веры в сейдов. Харузин и Dueben объясняют происхождение сейдов поклонением предкам 35. Если и есть некоторые данные, которые позволяют придти к этому выводу, то с другой стороны есть также много аргументов против такого заключения. Dueben находит следующую связь между сейдами и поклонением предкам. Он предполагает, что лопари некогда отмечали места погребения умерших камнем и что около таких камней в честь умершего совершались жертвоприношения. Впоследствии такие камни сделались сейдами. Horck, исследовавший места погребения древних лопарей, пишет, что такие могилы находятся на морских берегах, около озер и рек, а также на склонах священных гор, напр. на Piettsam-dudder (dunder?) около Пазреки 36. Очень может быть, что Piettsam-dudder (Piettsam — святая) получила такое название именно вследствие того, что тут некогда была похоронены тела усопших лопарей, но такие единичные случаи все-таки не дают права делать общее заключение, по которому все сейды и священные камни произошли из могильных памятников. Доказательством того, что сейды произошли не из могильных памятников, может служить и то, что более древние писатели упоминают о сейдах, которые стояли на высоких, недоступных местах. Так, Шеффер говорит, что лопари приносили жертвы сейдам, когда последние стояли на неприступных местах, следующим образом: они брали камень, смачивали его оленьей кровью и затем бросали его в сторону сейда 37. Ясно, что такие недоступные сейды не могли возникнуть из могильных памятников. Шеффер же упоминает, что лопарские сейды были подчас простые пни, которые стояли еще вросшими в землю 38. И эти сейды, очевидно, не имеют ничего общего с могильными камнями. К северу от Ловозера находится, древнее место погребения (по словам лопарей там похоронены «дедки, когда они еще некрещеные были») и это место не чтится лопарями за священное. Таким образом, мнение, высказанное Dueben'ом, вряд ли является правильным.

Сами лопари часто объясняют происхождение сейда тем, что в данном месте окаменел нойда. Этим, например, они объясняют происхождение Репт-камня, Pawratschorr, Nepeslogtschorr и др. (см. выше), Andelin приводит следующее предание, повествующее о происхождении одного сейда на Utsjok’е 39.

Около Utsjok’а жил некогда знаменитый колдун; одно время ему, вследствие недостатка в пище, грозил голод. С целью достать себе пропитание, он, так как был одарен волшебной силой, призвал целое стадо оленей. Своему работнику он приказал не произносить [459] ни одного звука, пока он будет занят колдованием. Однако работник его был также очень голоден и поэтому, когда он увидел большое стадо оленей, у него вырвался крик радости. Как только он закричал, — тотчас же нойда превратился в камень». Это, распространенное по всей Лапландии поверье, что сейды суть окаменелые нойды, объясняется следующим образом. У народов, стоящих на сравнительно низком уровне развития, часто господствует анимистическое мировоззрение на природу. У лопарей такая анимистическая тенденция в понимании окружающей природы развита весьма сильно, так например Умбозеро они постоянно называют «стариком». Раз как-то у вас потонула в Умбозере жестянка со сливочным маслом. Когда мы рассказали об этом лопарям, они ответили: «видно захотелось старику попробовать, хорошее ли в Москве сало бывает». О том, какое впечатление должны были произвести на первобытного лопаря утесы и скалы, с подчас весьма фантастическими очертаниями, я уже говорил в начале статьи. Раз же у лопарей существовала такая тенденция к анимизму, то естественно, ждать, что лопари видели в утесах и отдельных камнях необыкновенные существа (т. к. всем известно, что простые смертные в камни не обращаются), а существа, одаренные сверхъестественными силами. Такими существами в ряду людей являлись колдуны-нойды, — которые пользовались славой не только у лопарей, во и далеко за пределами Лапландии—во всей Западной Европе — и слава которых в XVI веке дошла и до Москвы, куда лопарские колдуны призывались по приказу Иоанна Грозного 40. В своем окаменелом состоянии нойды, по понятиям лопарей, не совсем умерли, но и до сих пор в состоянии приносить людям пользу или вред, смотря по тому, относятся ли к ним с уважением или же не чтут их, пренебрегают ими. Таким образом, принимая во внимание анимистическое мировоззрение лопарей, легко объясняется распространенность среди них верования в происхождение сейдов, вследствие окаменения нойд.

 

В. Визе.

 

---

 

ПРИМЕЧАНИЯ

[№9, 397]

1 О разгроме кладбища я сообщаю со слов лопарей, так как в это лето я не имел случая посетить кладбище на Wulsuol'е.

2 Н. Харузин. Русские лопари, стр. 192. (Известия общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, т. LXVI).

[398]

3 E. Lindahl et J. Oehrling. Lexicon Lapponicum, cum interpretatione vocabulorum Sueco-Latina, et indice Suecano-Lapponico. 1780.

4 A. Castren. Bd.3:Vorlesungen ueber finnische Mythologie. St. Petersburg, 1853. S. 203.

5 Gustaf von Dueben. Om Lappland och Lapparne. p. 238.

6 A. Castren, Bd.1: Reiseerinnerungen aus den Jahren 1838–1844. St. Petersburg, 1853. S. 60.

7 Scheffer. Histoire de la Laponie. Paris 1678. p. 65.

8 Johannis J. Tornaei beskrifning oefwer Tornaa och Kemi Lappmarker. Рукопись относится к 1672 году; издана в Стокгольме в 1772 году.

9 J. Scheffer. Histoire de la Laponie, p. 78.

10 Известно, что в древнегерманских и готском языках встречается много слов, корни которых общи с корнями соответствующих лопарских слов.

11 Jacob Grimm. Deutsche Mythologie. 4 Ausgabe, Berlin 1877 II Bd., S. 865.

[399]

12 Castren. Reiseerinnerungen, S. 60.

13 Scheffer. Histoire de la Laponie, p 65.

14 Ibid, p. 78.

15 A. Castren, loc. cit., p. 109.

16 Scheffer, loc. cit.

17 Symbolik und Mythologie der alten Voelker von Dr. Creuzer, fortgesetzt von Dr. Mone. – Th. V., s. 25. Leipzig 1822.

18 Peder Hoegstoem. Beskrivelse over de under Sverriges krone liggende Lapmarker. Kioebenhavn, 1748, p. 507.

19 Scheffer, loc. cit., p. 74-75.

[400]

20 G. Acerbi. Voyage au Cap-Nord par la Suede, la Finlande et la Laponie. Paris 1804. Vol. III, p. 260-262.

21 J. Fellman. Anmaerkningar oefuer «Sjoegrens’a anteckningar om foersamlingarne i Kemi Lappmark». Suomi, 1846, p. 98.

22 Castren, loc. cit., p. 23-24.

23 Ibid, p. 60 et 109.

24 Ibid, d. 14-15.

[401]

25 – Это же сказание помещено в собрании лопарских сказок Poestion’а. (Lapplaendische Maerchen. Wien, 1886. S.208).

[№10, 454]

26 Dueben, loc. cit., p. 237.

27 Charles Rabot. Explorations dans la Laponie Russe. Bulletin de la Societe Geographie, 1890.

28 Харузин. Русские лопари. Стр. 186–187.

29 lbid, p. 193.

30 Hoegstroem, loc. cit., p. 507.

31 Castren, loc. cit., p. 123.

32 Scheffer, loc. cit., p. 85.

33 Интересно заметить, что последнее слово находится, как в древненорвежском языке (gardhr), так и в готском (gards); по фински garden – kartano, на наречии ловозерских лопарей — kart. Современные ловозерские лопари груду жертвенников, сложенных около сейда называют koarvekart.

[455]

34 J. A. Friis. Lappisk Mythologi, Eventyr og Folkesagn. Christiania, 1871, P. 137-141.

[458]

35 Н. Харузин, Ipso cit., р. 184.

36 A. o. Horck. «Ueber die Lapplaender». Zeitschrift fuer Ethnologie VIII, 1876.

37 Scheffer, loc. cit., p. 86; Также Creuzer u. Mone, loc cit., p. 26.

38 Scheffer, loc. cit., p. 79.

39 «Religion der heidnischen Lappen». Archiv fuer wissenschaftliche Kunde von Russland, herausgegeben von A. Erman. Bd. XX, 1860.

40 Харузин, loc. cit., р. 212.

 

---

 

© текст, Визе В.Ю., 1912

© OCR, HTML-версия, Шундалов И., 2007